Микаэль Крефельд - За гранью

– Куда? На Луну? Славрос везде отыщет.

– Но если никакого счета не было, то что тогда терять?

– Жизнь, черт бы ее побрал, – ответила Иза, бросая на нее пронзительный взгляд.

Скрип матрасных пружин в соседней комнате усилился. Маша устало потерла виски.

– Неужели ты ничего не отложила на черный день? – спросила Иза.

– Нет! – помотала головой Маша. – А ты?

– У меня дорогая привычка, – сказала Иза и шмыгнула носом.

– Надо рискнуть.

– Ты о чем?

– Кто нас будет держать? Блонди, что ли? – сказала Маша, кивнув на дверь.

Иза покачала головой и загасила окурок, но тут же закурила новую сигарету:

– Не мели чепуху!

– Я о том, что, пока мы здесь, самое время слинять.

– Ты забываешь про Славроса.

– Славрос сидит за решеткой. А старому гомику Аркану слабо́ нас поймать. Что он, со своим пуделем, что ли, отправится нас выслеживать?

– Терпеть не могу эту тварь, которая все время вылизывает свою задницу!

– Аркану есть что терять. Меньше всего ему надо привлекать внимание полиции к своим соляриям. Почему бы нам не воспользоваться моментом, когда все коты попрятались по щелям после облавы в «Кей-клубе».

Иза прищурилась:

– Зря ты язык-то распускаешь. Я могу заработать несколько тысяч, если передам это Михаилу или Аркану.

– Ты не доносчица.

– Кто сказал? Не слишком ли ты опять наивна?

Маша откинулась на спинку стула:

– Не думала, что ты струсишь, Иза.

– Кто сказал, что я трушу? Я ни черта не боюсь.

– Не боишься? – Маша усмехнулась и посмотрела на нее с вызовом. – Недавно случайно увидела, где Блонди прячет выручку.

– Дневную?

– Может, и побольше, – сказала Маша. – Ты же знаешь, как боится Аркан сюда ходить из-за полицейских. На мой взгляд, тут может лежать и недельная. Не надо быть гением, чтобы вычислить, сколько там денег.

По выражению лица Изы видно было, что она мысленно подсчитывает сумму. Маша подсказала:

– Пятьдесят тысяч. И если взять завтра, то можно и больше огрести.

Не вынимая изо рта сигареты, Иза спросила:

– И куда ты решила двинуться?

– Домой. В Данию. К маме. Начать все с чистого листа.

– Размечталась!

– Возможно. Ну а ты? Что бы ты сделала?

– Не знаю. На родину, к друзьям – кто еще жив. Но почему ты сама их не украдешь?

– Потому что боюсь, в отличие от тебя.

Крепко затянувшись напоследок, Иза раздавила окурок в пепельнице. Из соседней комнаты послышались громкие стоны. Иза допила водку, опорожнив кружку.

– Как тебя звать?

Маша взглянула с удивлением:

– Ты же знаешь! Карина.

– Я не о кликухе. Как на самом деле?

Маша проглотила подкативший к горлу комок:

– Маша. Меня зовут Маша.

Странно было произнести здесь вслух это имя. Как будто остаться без одежды.

– Ма-а-аша, – протянула Иза, словно пробуя имя на вкус. – Красиво звучит. А меня зовут Петра. Безобразно, да?

Маша замотала головой:

– Вовсе нет. Тебе оно даже идет.

Петра протянула Маше руку:

– Приятно было познакомиться, Маша.

Маша засмеялась и пожала протянутую ладонь:

– Приятно было познакомиться с тобой, Петра.

Петра ответила крепким и долгим пожатием:

– Пути назад нет. Ты это понимаешь?

– Назад пути нет!

И тут в дверях появилась голая Лулу со своим клиентом, молодым маляром в белом рабочем комбинезоне. Кивнув девушкам, он торопливо юркнул за дверь. Маша протянула Лулу кружку с водкой.

– А вы-то обе что, ничего сегодня не будете делать? – спросила Лулу, одним духом опорожнив кружку.

Ни та ни другая ничего не ответили.

На «Бьянке» Томас укладывал в каюте вещи, он сунул в пакет миску Мёффе, его корм и новую любимую игрушку – жеваный спортивный башмак, который Мёффе нашел возле «Морской выдры». Томас уже побывал в квартире, принял ванну и собрал в поездку спортивную сумку. Странное было ощущение – вернуться в квартиру для сборов. Это походило на бегство, и Томаса мучили угрызения совести.

Мёффе поскуливал и следил за ним печальными глазами.

– Это всего лишь на пару дней, Мёффе, я скоро вернусь. Но прошу тебя, не гадь у него на палубе.

Томас достал куртку и оделся. В потайном кармане лежала открытка от Нади с картинкой, на которой были изображены котята, гоняющие клубок. Томасу было поручено передать Маше эту открытку, если он ее найдет. Текст на обороте был написан по-литовски, и Томас не знал, что там сказано, но догадывался, что Надя умоляет Машу вернуться домой. Томас наклонился над Мёффе и пристегнул к ошейнику ремешок, затем взял с дивана сумку и вышел из каюты. Вытащив Мёффе на нос, он крикнул, наклонившись над открытым кокпитом кеча: