Микаэль Крефельд: За гранью

– Конечно, – усмехнулся Игорь. – Одна шестисоттысячная или около того. На это шансы не больно высоки.

Лучан кивнул и взял свою карту:

– И это сделает меня самым удачливым человеком в мире. Удачливее этих несчастных шахтеров, о которых трубят по всем каналам. Так ведь?

Игорь пожал плечами:

– Посмотрим.

– Посмотрим, – повторил за ним Лучан и перевернул карту.

Весь мир рухнул для Игоря. В глазах у него потемнело, он не видел ничего вокруг, кроме дамы треф, которая торчала у него перед носом. Он не мог отвести от нее взгляда. У него перехватило дыхание, он почувствовал, как все внутри сжалось. Ему показалось, что он сейчас умрет. Наверное, он сам хотел умереть. В таких обстоятельствах это было бы для него избавлением.

– Хорошо, что ты сидишь с разинутым ртом, дружок! Как раз подоспело время покушать борща, – усмехнулся Лучан.

Двое других сербов подошли к столу. Взглянули сверху на карты.

– Помолчи уж, – сказал Милан. – Ай да рука! Вот это игра так игра! Это же войдет в историю! Что там на столе? – Беглым взглядом оценив жетоны и кучку евро, лежащую сверху, он улыбнулся Лучану. – Мое почтение! Ты только что выиграл тридцать тысяч евро, а тебе, мой друг, – похлопал он по плечу Игоря, – пора брать телефон и сделать самый затратный звонок в твоей жизни.

– Я… я… – забормотал Игорь, пытаясь улыбнуться, но даже не мог вздохнуть. – Я… кажется, слишком поторопился.

– Что ты этим хочешь сказать?

Игорь посмотрел на Лучана:

– У меня, конечно, имеется бóльшая часть… Бóльшая часть, конечно, есть… Но… – Тут он развел руками перед кучей жетонов, как бы прося понять его.

Трое сербов смотрели на него ледяными глазами.

– Ты хочешь сказать, что не можешь заплатить?

– Бóльшую часть – да, но…

– Бóльшая часть нас не устроит, – сказал Милан.

– Нет! Никак не устроит! – поддержал его Растко.

– Может быть, ты предпочтешь маникюр по-сербски? – Лучан сунул руку в карман, извлек оттуда небольшие ржавые садовые ножницы и швырнул их на стол. – Без пальцев не больно-то ты поиграешь.

Игорь в ужасе воззрился на ножницы. Отодвинувшись от стола, он попробовал встать, но Милан тут же поймал его за плечи и прижал к стулу:

– Не так быстро, парень!

Лучан поднял глаза на Каминского, тот ответил ему тяжелым взглядом. Лучан неохотно сунул ножницы обратно в карман.

– Я хочу только получить свои деньги, и больше ничего.

– Игорь принесет тебе деньги. На него можно положиться, иначе он не сидел бы тут за столом. Понятно?

– Ладно, Каминский, – ответил Лучан, не поднимая глаз. Он стоял, скрестив руки на груди. – Прошу прощения, что вспылил. Я не хотел никого обидеть, ты же знаешь. Сколько у тебя сейчас есть, парень?

Игорь опустил глаза:

– Примерно сорок тысяч. Датских.

Лучан вопросительно взглянул на Милана, тот отрицательно покачал головой:

– Недостаточно. Совершенно недостаточно.

– Даем тебе двадцать четыре часа, иначе…

Лучан поднял правую руку и изобразил пальцами ножницы:

– Иначе – чик-чирик!

«Every time you go away» [4], – неслось из музыкального автомата в кафе «Морская выдра». Дело было вечером в пятницу. Старинный трактир у канала вновь обрел популярность, так что желающих в нем посидеть набилось в зале битком. В «Морской выдре» за двадцатку можно было выпить пива, послушать старые шлягеры и разыграть в кости, кому выпадет покупать выпивку для застолья, а можно просто укромно посидеть в уголке, целуясь тишком.

Не дожидаясь, когда Дэрил Холл допоет и отзвучит последняя строфа, Томас встал со своего места за стойкой. Немного пошатнувшись, он быстро восстановил равновесие. Бармену он дал знать, что хочет повторить заказ. Перед ним стояла стопка «Джим Бима» и бутылка «Хоффа».

– Может, тебе хватит? – тихо спросил Йонсон.

– Да я еще толком и не начал.

Йонсон приподнял брови, но заказ принял. Недавно ему перевалило за шестьдесят, это был могучий мужчина, руки его от кистей были сплошь покрыты татуировками. Разобрать, что изображали эти рисунки, было невозможно, так как все они были сделаны в молодости, когда Йонсон отбывал воинскую повинность матросом на «Даннеброге» [5].

Протиснувшись мимо других посетителей, Томас направился к музыкальному автомату, старому «Вурлитцеру», который стоял тут с незапамятных времен. Роясь в кармане, чтобы найти нужную монету, Томас посмотрел на развешенные над автоматом фотографии. Это были черно-белые снимки посещавших когда-то «Морскую выдру» художников и музыкантов, подписанные их рукой. «Газолин», Лоне Келлерман, «Клаусен и Петерсен», Ким Ларсен и особо любимый Томасом Мистер DT с черным маникюром на ногтях, в фетровой шляпе и белом смокинге. Томас опустил в автомат пятикроновую монету. Ему даже не потребовалось взглянуть на кнопки: он точно знал, что хочет послушать. F-5. Давай, Дэрил! Раздался характерный звук метронома, и расстроенный электронный орган начал вступление к старому шлягеру. За спиной у Томаса послышались возмущенные крики отдельных посетителей, которые просили его поставить что-нибудь другое. Не обращая на них внимания, Томас вернулся к стойке.