Микаэль Крефельд - За гранью

– Шлюха, – простонал он негромко. – Ах ты, чертова шлюха.

– Да, – отзывалась Лена, – да…

Эрик вернулся в подвал. Отец стоял возле туши, измеряя штангенциркулем область глаз. Он обернулся и увидел, что Эрик один.

– А где же Юхан?

– Я его не нашел.

– Что за чепуха! – рассердился Бертиль. Протиснувшись боком мимо Эрика, он остановился у подножия лестницы: – Черт возьми, Юхан! Ты нам тут нужен.

После небольшой паузы из кухни донеслись шаги Юхана. В следующую секунду он показался наверху лестницы.

– Понадобилось сбегать в одно место, вот и задержался, – сказал он, тяжело переводя дыхание. Лицо у него все еще было красное. Спустившись в подвал, он улыбнулся Бертилю.

– Ладно хоть не застрял там вообще, – сухо заметил Бертиль.

– За меня можешь не беспокоиться, – ответил Юхан и похлопал его по плечу.

Тут его взгляд упал на мокнущую в ванне шкуру с лосиной морды, она лежала там скомканная, как старый халат.

– Фу, черт! Ну и противное же это зрелище!

– Займись-ка лучше глазами. Какое выражение придать твоему трофею? – Бертиль протянул Юхану коробочку со стеклянными глазами.

Юхан мельком взглянул:

– Что я в этом понимаю? Ты уж сам выбери, что лучше.

– Я бы предложил вот эти, – сказал Бертиль, показывая на одну пару.

– Да-да, – согласился Юхан. – Надеюсь, что когда чучело будет готово, вид у него станет приятнее, чем сейчас, – добавил он, кивая на освежеванную голову.

– Тебе будет чем похвастаться, – сказал Бертиль. – Увидишь, наша работа того стоит.

Эрик остановился в отдалении и молча наблюдал со стороны, как беседуют Юхан и отец. Наверху, в кухне, послышались знакомые шаги матери. Эрик плохо понимал, что произошло несколько минут назад на его глазах, но чувствовал, что отныне все изменится и жизнь уже не будет прежней. Рано или поздно все рухнет. Подвал перестал быть надежным укрытием, и Эрику больше всего хотелось куда-нибудь убежать. Но он не знал куда.

Дверь «Морской выдры» распахнулась, и Томас вошел в помещение. На улице было необыкновенно холодно, и Томас растирал себе руки и плечи, чтобы согреться. Йонсон поднял глаза от утренней газеты, которую как раз читал, сидя за стойкой бара.

– Рановато даже для тебя. Я открываюсь только через час. – Он протянул руку за чашкой и сделал глоток кофе. Затем отставил чашку и взял дымившуюся в пепельнице сигарету «Сесиль» без фильтра. – Кстати, ты по-прежнему должен за вчерашнее.

Томас подошел к стойке и сел на высокий стул напротив Йонсона.

– Я пришел не пить, – сказал он, вынув из кармана бумажку в пятьдесят крон. Обыскав все закоулки на «Бьянке», он увеличил свой капитал до шестисот пятидесяти крон. – На этом мы, кажется, будем в расчете.

Йонсон взял пятьдесят крон и засунул в карман своей клетчатой рубашки:

– И все равно мы открываемся только через час.

Томас пожал плечами:

– Так что там было насчет дочки твоей уборщицы?

Йонсон перевел на него взгляд:

– С чего это ты вдруг заинтересовался?

– Ты же как будто сам хотел, чтобы я помог?

Йонсон аккуратно отрезал над пепельницей кончик сигареты.

– Да, это так.

– Так о чем там речь?

– Как я уже говорил, дочка Нади пропала, с тех пор прошло два года.

– Я помню, это ты уже рассказывал, но что ты хочешь от меня?

– Узнать, что известно об этом в полиции.

– Какой в этом толк? Если только ее не объявляли в розыск, то узнавать особенно нечего, разве что…

– Что – разве что?

– Разве что она умерла или значится как потерпевшая. На каких правах она тут находилась? Может быть, жила нелегально?

Йонсон помотал головой:

– Не думаю. Но я мало что знаю о ее обстоятельствах. Наверное, лучше бы ты поговорил с Надей.

– Ладно. Где можно ее найти?

– Полагаю, дома.

– А где ее дом?

– Да неподалеку отсюда, в нескольких кварталах.

Томас встал со стула:

– Ну так давай сходим.

Йонсона такой ответ, по-видимому, застал врасплох. Он вытаращил глаза:

– Я не могу уйти из бара. Мне скоро открывать.

– Ты открываешься через час. Мы успеем вернуться раньше.

– Но она же нас не ждет.

– Созвонись по пути.

Йонсон сложил газету и взял ключи. Затем допил свой кофе.

– Какой-то ты сегодня странный, Ворон. Болен ты, что ли, или просто трезвый?

Квартира Нади находилась в подвале старого многоэтажного дома на Бурмейстергаде. Сырость там стояла такая же, как на яхте у Томаса, а потолки были еще ниже. Зато в маленькой комнатке с белыми пластиковыми стульями вокруг обеденного стола царил идеальный порядок. Надя предложила гостям кофе и выставила на стол домашнее печенье. Хозяйка оказалась маленькой худенькой седой женщиной, под глазами у нее чернели большие мешки. Разлив по чашкам кофе, она тоже присела с краю, с недоумением посматривая на Томаса, словно не могла поверить, что этот истощенный мужчина с волосами до плеч и растрепанной бородой может быть полицейским.