Наталья Александрова - Человек без лица

Пес, который до сих пор внимательно слушал своего хозяина, встал, подошел поближе и негромко зарычал – видно, вспомнил тот героический эпизод своей биографии.

– Ну да, про тебя рассказываю! – ухмыльнулся Павлик, потрепал собаку по загривку и продолжил:

– Видно, хотел этот бандюган его ножом пырнуть, но Прохиндей – пес хитрый, жизнью битый, его так просто не возьмешь, он так ловко отскочил и за руку того бандюгана, видно, укусил, потому как заорал тот от боли. Правда, ножом его все-таки задели. Вот так Прохиндей и лишился глаза. Ну, я тут опомнился, Люсю за руку схватил, потащил в заднюю комнату, там окошко открыл, и выскочили мы с ней в огород. Там перескочили через забор, и привел я Люсю своими тропинками в один дом заброшенный. Там мы ночь и пересидели. Люся вроде оттаяла, говорили мы про старые времена, как в чужие сады лазили, как в озере купались… Только про теперешние свои дела Люся не хотела рассказывать. Как живет, с кем живет, от кого прячется – ничего мне не сказала. А посреди ночи услышали сирену, проехала мимо нас пожарная машина. Потом уже, наутро, узнали, что сгорел Люсин дом… Видно, те двое разозлились, что не нашли ее, и подпалили избушку на прощание. Ну, и пугнуть ее хотели. На следующий день проводил я ее до метро, там мы попрощались, и больше я ее не видел.

Павлик замолчал. Надежда Николаевна немного подождала, потом спросила его:

– И что – больше ты ничего про Люсю не слышал?

Павлик ответил не сразу. Он опустил глаза, потрепал своего пса и наконец снова заговорил:

– Еще один только раз я про нее услышал. От того же Вальки Котова. Вот как дело было… Тетка у него померла, тоже здесь жила, неподалеку, на Елизаветинской улице. Ну, тетка, родная кровь, Валька, понятно, на похороны приехал. Тут же ее и схоронили, на нашем кладбище. Поминки устроили, все честь честью. Вот на поминках мы с ним и поговорили…

Надежда с сомнением взглянула на Павлика. Он перехватил ее взгляд и совершенно правильно понял.

– Сомневаешься? Думаешь, с какого это перепугу он со мной, вот таким, откровенничать стал? А оттого, что мы с ним с самого детства корешились. Ну, и приняли, конечно, хорошо – а как не принять, ежели такой повод! Тетка все же, родная кровь… Я под хорошую закусь сколько угодно выпить могу, а Вальку здорово развезло. Тут-то я его и спросил, не знает ли он, что с Люсей, жива ли. Рассказал ему про ту историю, когда ее дом-то спалили. Ну, а Валя к тому времени был уже никакой. То ли он за кого-то меня принял, за начальство какое-то свое, то ли просто язык развязался, только рассказал он мне все, что знал. Ну, или почти все. «Людмила, – говорит, – была гражданской женой Кренделя. Жила, – говорит, – с ним». Я его спрашиваю: «Что это за Крендель такой?» Валька на меня взглянул, как на дурного: «Что, – говорит, – Кренделя не знаешь? Кренделя, – говорит, – каждая собака знает…»

При этих словах одноглазый пес заволновался.

– Это я не про тебя, Прохиндей! – успокоил его хозяин и продолжил:

– «Каждая собака знает, то есть знала. Бандит, – говорит, – был очень известный. Только больше его нет, сгорел Крендель. Во время стрелки с Пузырем сгорел». – «Как – сгорел?» – спрашиваю. «А так и сгорел, натурально! Прямо, – говорит, – у меня на глазах! Одни головешки от него остались! От него и от его машины! У него, – говорит, – стрелка была назначена, да что-то не так пошло, начали стрелять, потом машины загорелись… в общем, пока мы добежали, да пока машины погасили – все в головешки превратились!» Тут Валя огляделся и на шепот перешел: «Крендель сгорел, а любовница его, Барсукова, осталась. Так что теперь, товарищ подполковник, эту Барсукову кто только не ищет! Думают, что она в курсе последних дел Кренделя…»

– Подполковник? – удивленно переспросила Надежда. – Какой еще подполковник?

– А это он, видать, меня по пьяному делу за начальника своего принял, – пояснил Павлик, заметно приосанившись. Видимо, то, что старый приятель, пусть даже по пьяному делу, принял его за подполковника, очень поднимало его в собственных глазах. – Так что, по всему выходит, Люся к нам приезжала, когда ее Крендель спекся и за ней охота началась. Только и здесь ее выследили…

Павлик замолчал.

– И все? – напомнила о себе Надежда Николаевна. – Больше он ничего не рассказал?

– Больше ничего. Потом он под стол свалился.

Павлик замолчал, потом выжидательно взглянул на Надежду и проговорил:

– Ну, я все, что знал, рассказал, так что давайте, дама, остальные деньги, и разойдемся, как в море корабли. Меня друзья ждут…