Марина Серова - Рецепт предательства

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015

– …Нет! Это убийство! Настоящее убийство! Я знаю…

– Но почему вы так уверены? Ведь вы сами говорите, что у врачей нет никаких подозрений…

– Нет! Я знаю.

Телефонный звонок раздался рано утром, и вот уже битых полчаса я слушала истеричные выкрики находящейся не в себе женщины, у которой несколько часов назад в больнице умер муж. Легочная инфекция – самый некриминальный диагноз из всех, что мне доводилось слышать, но тон женщины выдавал привычку повелевать, и приходилось мириться с ее настойчивостью.

– Что привело вас к мысли, что смерть спровоцирована кем-то? – стараясь говорить как можно спокойнее, спрашивала я. – Вы имеете какие-то подозрения, вам угрожали?

– Еще какие! Еще какие подозрения! Я имею. Но это… это не телефонный разговор.

Поняв, что мне не отбиться, я назначила встречу и стала готовить кофе, параллельно пытаясь умыться и проснуться. Слоняясь из кухни в ванную и обратно, перемалывая зерна в кофемолке, я зевала так, что стала серьезно опасаться вывиха челюсти.

«…Потому что у человека бывает медленный сон и быстрый, – обиженно думала я. – Поэтому, если разбудить его во время быстрого сна, он проснется и пойдет себе… А если во время медленного, то пусть хоть весь день ходит, будет как невыспавшийся… Или наоборот?»

Но волшебный напиток, как всегда, оказал бодрящее действие, и мысли мои перешли в более позитивное и конкретное русло.

«Надо будет с нее вперед взять… недели за полторы… И сказать, что задаток не возвращается. Или за неделю вперед? А то скажет тысячу баксов за полдня работы… А работы там, похоже, и правда на полдня, не больше».

Новая клиентка, Тамара Львовна Всеславина, оказалась жгучей кудрявой брюнеткой, ярко накрашенной, несмотря на семейное горе.

Дом, в котором она жила, находился в одном из самых престижных районов Тарасова и охранялся не хуже, чем Алмазный фонд. Пройдя сквозь многочисленные кордоны и позвонив в заветную дверь, я оказалась в прихожей размером с мою квартиру, откуда вело множество дверей, в настоящий момент закрытых.

Для доверительной беседы меня пригласили в кухню.

«Спасибо хоть не в туалет», – смиренно подумала я.

Звякнув перстнями, Тамара Львовна включила кофеварку и закурила.

– Мне рекомендовали вас как профессионала и человека, умеющего хранить чужие тайны, – издалека начала она. – Мой муж… ныне покойный… занимался антиквариатом. Это… довольно закрытая сфера. Сами понимаете… настоящие предметы искусства… редки. Я имею в виду те, о которых еще не известно… или не всем известно. А заниматься перепродажей того, что уже имеется на рынке, находиться в чьих-то руках, не так уж выгодно. Да, настоящая вещь стоит дорого, но она дорого и приобретается, поэтому наши выгоды здесь… невелики.

«Представляю себе…» – думала я, обводя взглядом шкафчики из натурального дуба, сверкающие никелем стойки и новейшие технические прибамбасы, благодаря которым создавалась иллюзия того, что обед из трех блюд можно приготовить практически мгновенно.

– Поэтому очень понятно, что каждый старается найти такой вариант, когда вещь можно дешево приобрести, – продолжала Тамара Львовна. – Знаете, иногда у какой-нибудь бабушки в старом сундуке удается обнаружить изумительнейшие экземпляры… Но это… редко. И здесь очень жесткая конкуренция. Каждый стремится заполучить вещь первым, никто не выбирает средства для достижения цели, понятия о морали отсутствуют… Моему мужу часто везло с подобными находками, у него был какой-то особый дар. Многие завидовали ему.

– И вы предполагаете, что его… кончина как-то связана с действиями завистников? – постаралась я вывести разговор в конкретное русло.

Тамара Львовна сделала глубокую затяжку и продолжила, не удостоив меня ответом:

– Совсем недавно произошел один из подобных случаев. Здесь недалеко, в деревеньке под Тарасовым, у одной бабушки обнаружилась икона… Чистая случайность… бабушка скончалась, внуки приехали хоронить… а сейчас, знаете, молодежь… к религии они равнодушны. Ценнейший предмет искусства мог быть просто выброшен на помойку, но, к счастью, муж вовремя узнал… Приобрел за чисто символическую цену, а сейчас проводится экспертиза – предполагают, что четырнадцатый век…

– И сколько может стоить такая икона?

– О!.. – со значением произнесла Тамара Львовна и закатила очи.