Александр Аде - Лето любви и смерти

– О разном.

– Кто, по-твоему, мог его порешить?

– «Заборские», – шепчет он и потупляется.

– Однако. Я к тебе осторожненько подкрадываюсь, прикидываю, как бы выцарапать хоть крошечку, а ты вываливаешь та-ко-е! Откуда дровишки? Из леса вестимо?

– Этого я сказать не могу, – с неожиданной твердостью говорит пацан. – Но точно «заборские». Источник заслуживает доверия.

– Ну, воля твоя. Тогда тебе наверняка известно, отчего его ухайдакали, да еще таким садистским манером.

– Понятия не имею, вот честное слово.

– Может, сообщишь свое имя, а то вроде как с мистером Иксом общаюсь.

– Вообще-то меня Скунсом зовут. А про то, чем занимаюсь, пожалуйста, не спрашивайте, все равно не скажу.

Пацан настороженно, выжидающе глядит на меня – как отреагирую. Но выражение моей морды остается серьезным и уважительным. В его глазенках конфузливой тенью мелькает благодарность, хотя на маленьком личике это не отражается никак, оно по-прежнему печально.

– Вот что. Кто бы ни спрашивал тебя о гибели дружка, про «заборских» даже не упоминай. Мои коллеги-менты будут допытываться – молчи. Веских доказательств у тебя наверняка нет – ведь так? Кто-то что-то там наплел. Для ментов твои показания, мягко говоря и грубо выражаясь, неубедительны. Но дойдет до «заборских» – худо будет. И сам пропадешь ни за понюшку табака, и тех, кто слил информацию, подставишь. «Заборские» шутить не любят.

– Я смерти не боюсь, я, если по правде, наоборот, ее жду. Только бы не мучили. А если сразу – пускай, даже обрадуюсь. – Он вылезает из машины, потом внезапно наклоняется ко мне и спрашивает почти сурово: – А вы точно из милиции?

– Из нее, родимый. Фамилия моя Королев, а все Корольком кличут. Я не обижаюсь, привык. Так-то, брат. Ты – Скунс, я – Королек.

– Пожалуйста, найдите убийцу Пана, – просит Скунс, – я буду вечно вам благодарен. Он один относился ко мне как к человеку.

Мой «жигуль» огибает желтоватый больничный корпус. Черная фигурка мелькает на миг в зеркальце заднего вида и пропадает – для меня, во всяком случае, навсегда. «Прощай, маленький человечек с отважной душой. Не знаю, чем ты там занимаешься, парень, хотя и догадываюсь, но друг ты настоящий, мне бы такого».

Потом задумываюсь о своем. Теперь я окончательно убедился в том, что имею дело с «заборскими», и мои абстрактные построения отныне обретают несокрушимую опору.

– Слушай сюда, парень… – Я отворачиваюсь от пронизывающего ветра, подхлестывающего набрякшие дождем облака. Поднимаю воротник куртки. – Задание тебе. Нужно проследить за одним мужиком. Попасти его с утречка и до вечера.

– Не понял, – поеживаясь, говорит стажер Славик. – У нас с тобой вроде другое задание.

– Его я как-нибудь без тебя выполню. А это будет лично от меня.

– Майор в курсе? – интересуется Славик.

Его лицо, незамысловатое, штампованное, как типовые дома в спальном районе, жестко и независимо. Пацан еще, двадцать с копейками, а уже женат, недавно отцом стал. «Ишь ты, – думаю с раздражением, – сопля соплей, а туда же: майор в курсе?» У меня лично в этом возрасте даже вопроса такого не возникало, несся, задрав штаны, выполнять поставленную задачу. Эти не разбегутся, рациональны, отменно знают свои права и не слишком – обязанности. Энтузиазма от них ждать не приходится, прождешь до второго пришествия.

– Майор не в курсе. Это моя просьба. Могу заплатить. Установим таксу – сколько тебе отстегивать за каждый потраченный на слежку день.

– Лишнее, – кисло усмехается стажер. – Не бери в голову, когда-нибудь сочтемся.

Ишь ты, супермен хренов. Ну да ладно, хорошо хоть согласился. Мы стоим, касаясь друг друга плечами. Ветер остервенело лохматит и выносит вперед мои волосенки, ледяным пальцем тычет в затылок.

– А чего этот мужик сделал такого, что я должен его пасти? – интересуется стажер.

– А вот не скажу. Поверь на слово: мразь он, убийца, по которому нары горючими слезами плачут. Впрочем, как тебе известно, пока суд не докажет виновности индивида, преступником назвать его нельзя.

– Помнишь еще основы, – поддевает стажер. – Но если он такой-сякой, отчего мы расследование официально не ведем? Странно это. Ох, наставник, впутываешь ты меня в сомнительные делишки. А теперь конкретно: чего мне от этого мужика ждать? Как он себя должен проявить?

– Гадом буду, для самого загадка, – сознаюсь я. – Давай так. Пасешь его с девяти утра. В семь вечера я тебя сменяю. Садись в свою тачку, покажу, где этот поганец обитает.