Алекс Норк: Ноль часов по московскому времени. Новелла III

— Товарищ полковник приказал нам разобраться на месте, информации почти никакой, так что вы расскажите всё подробно, пожалуйста.

— Конечно, конечно… может быть, чаю?

— Спасибо, мы на работе недавно пили.

Кивает головой и собирается с мыслями…

А на лице Владимира какая-то странная блуждающая улыбка, вроде совсем не ко времени — отец умер.

Позже, однако, выяснится — не отец, а отчим, он — от первого брака.

— Случилось позавчера, — начинает женщина, — я возвратилась около девяти вечера от визажиста, муж обмякший за этим столом… сперва не испугалась, подумала — просто он сильно пьян, тут на столе была водка, закуски… но когда до руки дотронулась — странно холодная, сразу вызвала скорую помощь. Приехали быстро довольно, минут через десять, и констатировали, что уже… вы понимаете.

Я пока понимал — это совсем не к нам.

Но что за подозрения, о которых упомянул полковник?

Спросить не успел, женщина протянула сложенные вдвое листы:

— Вот уже заключение сделано, вчера провели вскрытие.

Беру, начинаю читать.

Через две минуты совсем перестаю понимать, причем здесь мы.

В заключении нет и намека на неестественную смерть.

Внутренние органы человека 52-х лет в целом соответствуют возрасту, если не считать циррозированной, хотя еще не в опасной степени, печени. Биохимия не показала отравляющих веществ в крови, наличие алкоголя изрядное, но, впрочем, не безумно большое, если перевести с промилле на понятные величины, граммов двести водки.

— Простите, ваш муж только вчера пил или более-менее регулярно?

— Вот именно как вы сказали. Останавливался, но потом снова пил. Перед тем позавчерашним днем пил еще дня три.

— Стенокардия?

— Была.

— Алла Андреевна, но из всего вытекает, что это естественная смерть.

— Если бы из сейфа не пропали деньги. Есть и еще кое-что.

— Подробней, пожалуйста.

— Вчера мне автогеном вскрыли сейф…

Ее приостановил мой громкий выдох:

— Алла Андреевна, по закону вы наследуете лишь через полгода. Сейф мог быть вскрыт лишь с работниками милиции при понятых и под опись содержимого.

Сказанное, однако, не произвело ни малейшего впечатления.

Женщина пренебрежительно дернула головой:

— Ну что теперь делать, вскрыла и вскрыла.

Ладно, пусть Моков с этим казусом разбирается.

— К тому же, там были ценные вещи сына.

— Они тоже исчезли?

— Исчез очень красивый портсигар Фаберже, — ответил уже Владимир, — золото с посеребрением и изумрудом по центру.

Лешка не удержался:

— А зачем серебрить золото?

— О, это великая фантазия Фаберже, и в его исполнении получается нечто необыкновенно красивое.

Судя по физиономии, такой ответ моего помощника не удовлетворил и про себя он решил, что это глупая богатая блажь.

Я снова включился:

— А деньги, Алла Андреевна, сколько там было?

— Когда вскрыли, разумеется, ничего, только кое-какая документация. А должно было быть два миллиона долларов.

— Вот тут я опять прошу поточнее. Ваш муж держал в сейфе два миллиона долларов?

— Надо объяснить кое-что, только вы меня не перебивайте.

Она чуть опустила голову, сосредотачиваясь… тонкие привлекательные черты, но жестковатые.

— Муж позавчера продал одну из двух своих фирм. Вернее так: ООО, где семьдесят процентов принадлежали ему и тридцать партнеру, — в меня вдруг уперлись ее с большими зрачками глаза — неприятный испытующий взгляд: — Я на днях встречусь с Николаем… с информацией поэтому, которую сейчас сообщу, прошу обращаться осторожно.

Ого! Просто угроза, а под «Николаем», естественно, подразумевается Моков.

Я ответил, с дружелюбной улыбкой:

— Мы всегда осторожны на предварительном этапе следствия.

Слова понравились.

И еще чуть подумав, она продолжила говорить:

— Муж владел двумя фирмами — риэлтерской и по рекламе. Обе успешные. Риэлтерская состояла еще долевым участником в строительстве двух жилых домов. Реклама, вы знаете, активно сейчас развивается, и он решил сосредоточиться на ней, а вот ту продать. Но обе стороны были заинтересованы минимизировать стоимость покупки-продажи по официальному договору. Два миллиона стали доплатой к формально указанной в договоре сумме.

Такое сообщение не сделалось новостью, теневой наличный расчет вообще преобладал — никто не хотел ничего показывать при сумасшедших гайдаровских налогах и полной неясности, что они там еще придумают.

Женщина, однако, сочла нужным дать пояснение: