Наталья Борохова - Весенний детектив

— Нет, нормально. Только горло болит. Глотать больно. Проклятье…

— Я-то думал, что у меня брат — здравомыслящий человек… Ты оглянись только! Посмотри, какое восхитительное утро! Весна, брат! Какой воздух…

— С воздухом ты явно перебрал… — сухо заметил Сергей. — Где это ты в Москве, да еще и в самом ее центре, нашел свежий воздух?

— Все равно… Небо какое… нежное, голубое…

— Не старайся… Из тебя все равно бы не вышел поэт.

Они приехали на место. Машина подрулила к вычурному, украшенному лепниной бледно-желтому особняку — офису архитектурно-строительной фирмы, которой руководил Сергей.

Выйдя из машины, он задрал голову вверх — ярко-голубое небо, насыщенное солнечным светом, ослепило его…

— Какое холодное солнце, — сказал он сам себе и быстрым шагом направился к крыльцу. Григорий едва поспевал за ним…

«Почему они все на меня смотрят? Неужели я стала такой заметной и все видят, что мне худо, что я стала такой слабой да к тому же еще и хромой?»

Она шла, как ей казалось, быстро. Но на самом деле медленно. И каждый шаг давался с трудом. И если тело не хотело слушаться, то разум был ясным, как и этот чудесный день, наполненный солнцем… А разумом она понимала, что дальше так продолжаться не может, что непозволительно вот так выставлять себя жертвой, чтобы люди испытывали к тебе исключительно жалость. Зачем Аля таскает ей продукты? Неужели она не верит в то, что она, Люба, выйдет на работу, что она в состоянии работать, тем более что на кассе ей не придется особо-то напрягаться физически, там важна сноровка и реакция… Вот! Реакция. А она у нее в последнее время стала запоздалой. А люди не любят ждать, они нетерпеливые и грубые. Им подавай здоровых кассирш, у которых свертки и пакеты мелькают в руках, как будто бы они не живые женщины, а роботы. Штрих-коды. Мазнул малиновой светящейся полоской по штрих-коду — и готово дело! Пусть ты устала, пусть к вечеру чувствуешь себя мерзко и не хочется ничего из того, что проходит через твои руки, особенно еды, но все равно ты возвращаешься домой с чувством того, что ты — такая же, как и все, и что тебе тоже положены какие-то честно заработанные деньги. Без денег же никуда, они необходимы не только для того, оказывается, чтобы тратить их в свое удовольствие, а чтобы просто выжить: чтобы было чем заплатить за жилье, чтобы купить самую простую еду…

Надо работать, работать… А для этого неплохо было бы доковылять до супермаркета, разыскать Алю и попросить ее устроить ей встречу с Валентиной Николаевной, той самой, что принимала ее на работу в первый раз. Приятная и толковая женщина. Они всегда нормально ладили. А то, что Любе пришлось неожиданно уйти с работы, — так кто от этого застрахован. Сегодня здоровье есть, завтра — нет его…

Главное, добраться до супермаркета… Почему так трудно дышать? И отчего слезы струятся из глаз? Так нестерпимо бьет в глаза солнце, словно испытывая ее терпение, ее выносливость…

И эти нелепые деревья, разряженные в пух и прах… А запах… Запах тонколистных молодых тополей, и эти прозрачные длинные тени, дробящие солнечные потоки… Какое сегодня число? А год? А месяц?

Какие-то женщины, стремительно пронесшиеся мимо нее в цветастых платьях, напоминающие бабочек, на мгновение словно окаменели и воззрились на нее не сговариваясь, словно увидели что-то непонятное, невероятное, не поддающееся объяснению… Ну не три же глаза у нее… И лицо не зеленого цвета, не синего… Она смотрелась сегодня утром в зеркало: бледное осунувшееся лицо с небольшой угревой сыпью… У нее явно нарушен обмен веществ, это вполне естественно в ее состоянии… Она плохо питается, плохо спит, вернее, почти совсем не спит…

— Девушка, вам не холодно? — услышала она над самым ухом и вздрогнула. И тотчас раздался дружный смех обогнавших ее подростков, стайка которых тотчас же скрылась за углом дома…

Она остановилась напротив зеркально переливающейся витрины, чтобы посмотреть в свое отражение и понять, чем же она так привлекает внимание прохожих, и когда увидела, то чуть не захлебнулась собственным криком… На нее смотрело странное существо, закутанное в потертую кроликовую шубку, ноги засунуты в короткие замшевые красные сапоги, на руках — черные перчатки. А на голове — и это самое удивительное и страшное — синий берет с брошкой.

Она зажмурилась… Что с ней происходит и как она могла так нелепо и по-зимнему одеться, да еще и в солнечный теплый майский день?! Неужели она сходит с ума? И в таком виде она вышла из дома как раз в тот самый день, когда ей пришло в голову начать новую жизнь и заняться поисками работы? Что же делать? Возвращаться домой, чтобы переодеться (но тогда, если она вернется, дороги не будет, и ей уже не надо будет снова отправляться в супермаркет устраиваться на работу — если верить приметам, ей все равно не повезет), или же снять с себя эту чудовищную, страшную, побитую молью шубу (доставшуюся ей по наследству от прошлых жильцов квартиры) прямо здесь, на улице, а также переобуться и купить в ближайшем магазине легкую обувь? Но где взять деньги?