Дороти Сэйерс - Медовый месяц в улье

– Я думаю, – сказал Бредон, привыкший к бессмысленным пассажам в речи отца, – что она глупая.

– Я тоже, но я этого не говорил.

– И грубая.

– И грубая. Я, с другой стороны, глуп, но редко когда груб. А твоя мама и не грубая, и не глупая.

– А я?

– Ты эгоистичный экстраверт самого необузданного свойства. Зачем ты надел ботинки, когда пошел бродить по грязи? Гораздо легче отчистить ноги, чем ботинки.

– Там чертополох и крапива.

– Истинно так, царь! [351]Ага, я понял, где это. Возле ру чья в дальнем конце загона… Это твой секрет у тебя в котельной?

Бредон кивнул, упрямо сжав губы.

– Не поделишься со мной? Бредон замотал головой.

– Нет, вряд ли, – честно сказал он. – Понимаете, вы можете решить, что это надо запретить.

– Неловкое положение. Мой долг часто велит мне что-то запретить. Мисс Кверк считает, что я никогда ничего не должен запрещать, но я не чувствую за собой способности зайти так далеко. Интересно, что за чертовщину ты приволок. У нас были тритоны, лягушки и колюшки, а на головастиков сейчас не сезон. Надеюсь, что это не гадюки, Бредон, а то ты раздуешься и посинеешь. Я могу вынести всякую живность, но только не гадюк.

– Это не гадюки , – ответил его сын с пробуждающейся надеждой. – Хотя очень похоже. И я не знаю, что он ест. Вот что: если его можно оставить, вы не против на минутку зайти внутрь, а то вдруг он уползил из ведра?

– В таком случае, – ответил его светлость, – нам следует немедленно обыскать помещение. У меня нервы крепкие, но если он вдруг залезет в дымоход и выберется на кухню…

Лорд Питер поспешно последовал в котельную за своим отпрыском.

– Напрасно вы всегда говорите о ребенке вообще, как будто все дети одинаковы, – сказала Гарриет слегка раздраженно, потому что она очень не любила, когда ей разъясняют ее обязанности, отвлекая тем самым от их исполнения. – Даже мои трое совсем разные.

– Матери всегда думают, что их дети особенные, – сказала мисс Кверк. – Но основополагающие принципы детской психологии едины для всех. Я занималась этой темой. Возьмем наш вопрос о наказаниях. Когда вы наказываете ребенка…

– Какого именно ребенка?

– Любого ребенка – вы повреждаете хрупкий механизм его взаимодействия с миром. Некоторые вырастают запуганными, некоторые ожесточаются, но в любом случае вы порождаете чувство неполноценности.

– Все не так просто. Не будем говорить о любом ребенке – возьмем моих. Если читать нотацию Бредону, он заупрямится. Он сам прекрасно знает, когда нахулиганил, и иногда предпочитает хулиганить и принимать последствия. Роджер – совсем другое дело. Не думаю, что мы когда-нибудь будем сечь Роджера, потому что он ранимый, легко пугается и любит, когда взывают к его чувствам. Но он уже начинает ощущать некоторую неполноценность в сравнении с Бредоном, потому что его не секут. Я думаю, нам придется убедить его, что розги – это прерогатива старшего сына. Это сгодится, если только нам не придется сечь Пола.

В этой речи было столько чудовищных ошибок, что мисс Кверк не знала, с чего начать.

– По-моему, большая ошибка – сеять в неокрепшие умы заблуждение, что в старшинстве есть какое-то превосходство. Мои маленькие племянницы и племянники…

– Да, – сказала Гарриет. – Но людей надо готовить к жизни, не правда ли? Придет день, когда они поймут, что все недвижимое имущество Питера – майорат.

Мисс Кверк сказала, что ей гораздо больше нравится французский обычай делить все имущество поровну: это гораздо лучше для детей.

– Да, но это очень плохо для имущества.

– Но Питер не стал бы ставить имущество выше детей! Гарриет улыбнулась:

– Дорогая моя мисс Кверк! Питеру пятьдесят два, и в нем просыпаются предки.

Питер в тот момент не выглядел и не вел себя как пятидесятидвухлетний; в нем быстро просыпались гораздо более далекие и древние предки, чем английские джентльмены-землевладельцы. Он с некоторым трудом извлек змею из поддувала и теперь сидел на куче угольного шлака, наблюдая, как змея извивается на дне ведра.

– Ну и великан! – сказал он почтительно. – Как ты его поймал, старина?

– Ну, мы пошли за уклейками, а он приплыл, и Джои Мэггс поймал его своим сачком. И хотел убить его, потому что он кусается, но я сказал, что он не кусается, ведь вы научили нас различать змей. И Джо сказал: “А слабо проверить?”, а я сказал: “Пусть кусает”, и он сказал:

“Спорим?”, а я сказал: “Да, если ты мне его потом отдашь”, так что я протянул руку, но он, конечно, не кусался, и Джордж тогда помог мне принести его в ведре.