Марина Зосимкина - Комплекс Росомахи. Книга вторая из серии «Сказки мегаполиса»

повесил трубку.

Алина еще раз взглянула на свое отражение и пожала плечами. Как-то все

это непривычно и несимпатично – эти ваши джинсы с кроссовками. Но ничего не

поделаешь, придется привыкать.

Когда она спустилась на первый этаж, двери подъезда были распахнуты

настежь по причине разгрузки чьей-то новой мебели, поэтому Алина сразу же

увидела и Егора, и его транспортное средство, расположившиеся как раз напротив

разверстых подъездных дверей.

На чистенькой, без единого окурка, автостоянке, между огромной «Тойотой»

Грини Дубодела с пятого этажа и аристократичным «Пежо», на котором каталось

семейство Петуховых со второго, лениво склонившись на левый бок, сиял

огромным глянцевым баком мощный черно-хромированный мотоцикл. Верхом на

мотоцикле сидел и грелся на мягком сентябрьском солнышке длинный и тощий

очкастый блондин.

Он сидел, вольно вытянув свои длинные ноги и упираясь каблуками

туфель-«казаков» в асфальт. На блондине были черные кожаные брюки и кожаная

жилетка, тоже, конечно, черная, надетая поверх чего-то, более всего

напоминающего майку. Шлем с затененным забралом он держал на колене, еще

один болтался на руле. Куцые перчатки с дырками на костяшках и кнопками на

запястье.

«Демократично?! – беззвучно заорала Алина, пятясь задом обратно в

полумрак подъездного холла. – Это, по-вашему, демократично? Да это вульгарно!»

На ходу она извлекла мобильник и спешно принялась разыскивать в

контактах нужный номер. Уф, нашла.

– Егор, приношу свои извинения, – торопливо заговорила она, – у меня тут

небольшой форс-мажор. Я задержусь минут на десять. Извините еще раз. Я скоро.

И она влетела в свою квартиру, на ходу стаскивая кроссовки, освобождая

шею от консервативной шелковой косынки и выдирая себя из рукавов дорогущего

пуловера излюбленной расцветки Кембриджа и Йеля.

Широкие дачные бермуды, окрашенные в песчаный «камуфляж», и

вытянутый почти до колен светло-серый вязаный балахон с треугольным вырезом,

который когда-то был папкиным джемпером, она нашла сразу. Но что делать с

обувью!? Не в кроссовках же идти. Шпильки? Да нет, какие еще на фиг шпильки…

«Степка должен помочь!» – осенило ее, и Алина, по-быстрому заперев

дверь, помчалась на третий этаж к Степке Филимонову, которому она иногда

помогала разбираться с латынью.

Степке было тринадцать, и он был гимназистом. В его гимназии почему-то

решили, что для современного образованного молодого человека мало знать

русский, немецкий и испанский. Их грузили латынью. Потому, видимо, что

попечительскому совету данной гимназии это показалось круто.

Алина в университете изучала латынь факультативно, всего два или три

семестра, но кое-что в голове осталось, и это кое-что все равно было лучше, чем

инглиш родителей Степана.

Стремительно одолев два пролета, Алина надавила на кнопку заполошного

звонка, и давила до тех пор, пока по ту сторону двери не услышала движение.

– Алин, ты чего? – огорошено спросил Степка, распахивая дверь.

– Ботинки есть? Дай быстро, – переводя дух, торопливо проговорила Алина,

втискиваясь мимо Степки в прихожую.

Степка стоял и тупил, и Алина поняла, что без комментария не обойдешься.

– Степ, мне ботинки высокие нужны, на шнурках. Только на сегодня. Дай, не

жмотничай.

– Да я и не собираюсь… Вон валяются, бери на здоровье. Только, Алин,

размерчик-то у тебя какой?

Алина так огорчилась, что топнула ногой в расхристанной кроссовке. Какой,

какой… Тридцать седьмой, какой же. А у этого переростка, наверно, сорок третий.

– А у тебя какой, сорок третий? – решила на всякий случай уточнить она.

– Не, сорок второй пока. А зачем тебе мои ботинки?

Алина чуть не плакала.

– За мной знакомый заехал, – она мотнула головой в сторону кухонного

окна, – А у меня кроссовки…

Степка проследовал на кухню и сунул нос между полосок жалюзи.

– Вон твой знакомый? На «Ямахе»?

– Степ, да не знаю я, на чем он! Вон на том монстре черном.

Алина тоже подошла к окну, и теперь они смотрели через жалюзи оба.

– Баушка! – вдруг заорал Степка. – Ба! Дай Алине свои баретки!

Отворилась одна из дверей, выходящих в прихожую, и из нее выглянула

Евгения Михайловна, бабушка Степки и родительница Степкиного отца. Бабушка

Евгения Михайловна была одета в лосины под анаконду и просторную оранжевую

футболку с надписью «Мир инструмента-2012».