Наталья Александрова - Таинственный сапфир апостола Петра

— Ты, лахудра подзаборная! Ты, кошка драная! Ты еще смеешь звонить? Ты еще смеешь говорить о каких-то деньгах? Тебе показалось мало, что ты спала с моим мужем…

— Что вы несете? — попыталась перебить ее вопли Агния, но это было бесполезно.

— Тебе этого показалось мало — ты меня обокрала! Ты — воровка! Отдай камень, который ты украла!

— Я ничего у вас не крала! — снова безуспешно попыталась перебить ее возмущенная Агния. — Ни у вас, ни у кого другого! Никогда и ничего! Я сама пострадала…

— Пострадала она! Ты не знаешь, что значит пострадать, но я тебе это покажу! Ты нигде больше не найдешь работы! Кому нужна воровка? Тебя даже уборщицей не возьмут!

Алина перевела дыхание, набралась новых сил и продолжила тем же визгливым голосом:

— Нет, этого мало! Я тебя засужу! Ты пойдешь по миру! Нет — ты пойдешь на зону! Знаешь, что там будут делать с тобой надзирательницы? Рассказать тебе?

— Наверное, вы это хорошо знаете по собственному опыту! — процедила Агния и повесила трубку.

Она несколько минут сидела, глядя перед собой и пытаясь успокоиться, потом пошла на кухню, накапала в стакан двойную порцию валерьянки, выпила.

Не помогло, руки все еще тряслись.

Наконец она хоть немного успокоилась и попыталась просуммировать результаты сегодняшних разговоров.

Лисовский решил с ней сам не разговаривать, переложил эту неприятную миссию на истеричную дуру Алину. И та справилась с этим блестяще, дала понять, что Агния ничего не получит, кроме неприятностей. Это если она сунется на фирму и станет качать права? В суд, допустим, подаст.

Да какой суд… Ей деньги нужны сейчас, а суд — дело долгое и муторное. И если честно, ничего из этого не выйдет. В полицию ее, конечно, не сдадут, Лисовский Алину от такой глупости отговорит, но эта зараза вполне может нанять каких-нибудь отморозков, чтобы Агнию избить как следует. И иди потом, доказывай, разбираться никто не будет… Так, с этим глухо.

С другой стороны, мать не собирается отдавать долг.

А завтра нужно платить проценты по кредиту…

Положение аховое.

Агния растерянно огляделась по сторонам, как будто искала помощи и совета у квартиры, точнее — у призрака деда, который в этой квартире обитал.

Да, здесь осталось еще много довольно дорогих вещей. Уж она, как специалист, знает им цену.

Самое дорогое украли в тот страшный день, в тот день, когда не стало деда, — но и то, что осталось, стоило немалых денег. Особенно если знать, кому это предложить. А она знала. Например, Салтыков давно интересуется гравюрой Хокусая и наверняка заплатит за нее настоящую цену… Или Рудницкий — он давно облизывается на некоторые раритеты из дедовой библиотеки…

Но… но ей не хотелось даже думать о том, чтобы продавать эти вещи. Это было все равно что предать память деда. В каждой из этих вещей была частица его души.

Что же ей остается?

Получается, что нужно срочно искать новую работу и сразу же просить аванс.

Агния встала с кровати и для начала решила принять душ и вообще взбодриться, чтобы голос по телефону был не сонный и не жалкий. И в это время в дверь позвонили.

— Ох ты! — Агния подобрала босой ногой тапочку и пошла открывать как есть — в коротенькой шелковой пижаме, поскольку знала уже, кто стоит за дверью. Звонки были очень знакомые — три коротких, три длинных, потом опять три коротких. Сигнал бедствия, в общем. «Спасите наши души!»

— Привет! — сказала стоявшая возле двери высокая, очень коротко стриженная девица.

Волосы были светлые от природы, глаза прозрачно-голубые, как будто выцветшие на ярком солнце, придававшие ей простоватый вид.

«Анечка, — шутил, бывало, дед, — не таращи глаза, от этого ты кажешься гораздо наивнее, чем на самом деле…»

— Привет, — вздохнула Агния, — чуть свет — уж на ногах…

— А я у ваших ног! — обрадованно закончила Анька.

Это было из прошлого, из детства. Дед вечно цитировал из «Горя от ума», очень ему нравилась эта вещь — остроумно, говорил, написано. Агния тогда только отмахивалась, а вот, поди ж ты, как дед умер, так его привычки к ней перешли.

— Как ты узнала? — спросила Агния, подавляя зевоту.

— Машину твою увидала, — сказала Анька, наклоняясь, чтобы расшнуровать кроссовки, — думаю, Ага вернулась, а есть у нее, как всегда, нечего.

Она скинула поношенную джинсовую куртку и осталась в таких же джинсах и черной майке. Подхватив объемный пакет, Анька устремилась на кухню и там быстренько выложила на стол пластиковые контейнеры из супермаркета.