Наталья Солнцева - Свидание в Хэллоуин

– А-а! А-аааа-аа! – Захар проснулся от сдавленного вопля, схватился за шею. – О Аллах! – со стоном вырвалось у него.

Находясь еще во власти сна, он не сразу вспомнил, что никогда не был мусульманином. Там, в комнате с золотыми светильниками, он исповедовал ислам. Но здесь ему следует молиться другому богу.

– Господи… – прохрипел Иваницын, как наяву ощущая смертоносный шнурок на шее. – Боже мой! Спаси и помилуй…

Язык присох к нёбу, губы не слушались. Едва ли не впервые в жизни он робко осенил себя крестным знамением.

– Ф-фу-у-у… какой кошмар…

Медленно, с натугой дыша, он потирал пальцами саднящее горло. Привязанный к автомобильному зеркалу черный шнурок живо пришел ему на память.

«Жуткий сон посетил меня не случайно, – сообразил Захар, содрогаясь. – Это предупреждение свыше. Меня собираются убить! Надо идти к Борисову, рассказать ему все, умолять защитить меня. Или может, лучше в милицию? Нет, там меня слушать не станут. И про Марину я должен буду молчать. А Борисов и так все знает».

Он встал, обуреваемый страшными мыслями, в полнейшем недоумении, кому он перешел дорогу, поспешно оделся и через сорок минут уже закрыл за собой дверь квартиры. Завтрак остался в кухне на столе – Захар не смог проглотить ни кусочка. Горло болело, словно черный шнурок уже затянулся на нем. В некоторой степени так и было.

В офисе господин Иваницын с нетерпением ожидал Борисова, ему казалась нелепой та неприязнь, которую он до сегодняшнего утра испытывал к Николаю Семеновичу. Теперь в лице последнего он видел спасителя, который один способен защитить его от верной смерти. Захару стало наплевать на все, кроме своей драгоценной шкурки. Оказывается, жизнь, несмотря ни на что, приятна и восхитительна, и расставаться с ней совсем не хочется.

Борисов оторопел, когда главный менеджер, презрев приличия и этикет, вломился к нему в кабинет – красный, задыхаясь от волнения.

– Меня убьют! – завопил он, плюхаясь в кресло. Ноги плохо держали его. – У-убьют! Они послали мне черный шнурок !

– Правитель Османской империи заимел на тебя зуб, Иваницын? – усмехнулся начальник охраны. – Нынче восточные штучки входят в моду. Люди смотрят телевизор, читают книги, в которых полно готовых рецептов запугивания на любой вкус. А кто «они», позволь спросить?

Захар, заикаясь и глотая слова, сообщил про анонимный звонок, шантаж, преследование, женщину, наблюдавшую за ним в баре, и про шнурок , привязанный к зеркалу его «Опеля».

– Тебе не показалось под кайфом-то? – с сомнением смотрел на него Борисов. – Пьешь много! А нервишки у тебя слабоваты. Вот и допился до глюков.

– Ты не шути, Семеныч! Мне сон приснился, что я умер, задушенный шнурком .

– Вот видишь, сон – не явь, дорогой Захар. Я воображаемых шантажистов ловить не умею.

– Это что, по-твоему? – Иваницын вынул из кармана и бросил на стол перед Борисовым черный шнурок. – Тоже глюк? Ты его потрогай, возьми в руки!

Тот повертел в руках обыкновенный шнурок от ботинок или кроссовок. У Иваницына «крыша» поехала? Немудрено! Карьера рушится, вожделенная свадьба накрылась, невеста сбежала к другому, – правда, ему сей пикантный факт еще неизвестен, – а самого красавца-мужчину могут обвинить в убийстве любовницы и посадить лет этак на…

– Спрячь меня, Семеныч! – дрожа как осиновый лист взмолился молодой человек. – Я жить хочу! Ты что… – он уставился на непроницаемое лицо Борисова, – не веришь мне? Чем хочешь поклянусь! Мамой… здоровьем…

– Странный вид шантажа какой-то, – медленно произнес тот. – Вымогатель требует примирения жениха и невесты. Ему-то какой прок от этого?

– Сам думаю, аж мозги кипят! Сначала на детектива грешил, а потом засомневался. Слышал бы ты тот голос! От него кровь в жилах стынет. Звонил сумасшедший!

– Голос какой был, мужской, женский?

– Да понимаешь, средний: то ли низкий женский, то ли писклявый мужской. Тут на голос полагаться нельзя, наша техника любой смоделирует, на выбор.

Борисов кивнул. Голос – не показатель.

– Не вижу выхода, Захар, – с притворным сочувствием вздохнул он. – Ищи Астру, невесту, которую ты обманул. Или… готовься к смерти.

Молодой человек побелел как полотно.

– Это она… – прошептал. – Мамаша чокнутая! Я ее узнал там, в баре, хоть и пьяный был. Она меня не пощадит, удавит, как слепого щенка! Отомстит за дочку.

– Какая мамаша? Чья?

До «Тихой поляны» Астра добиралась на перекладных. Рейсовые автобусы туда не ходили, – только до ближайшей деревни Малинково, а оттуда надо было попутку ловить или пешком без малого два километра топать. По грязи, под дождем, закрываясь от ветра зонтиком. От такой перспективы «корреспондентку» областной газеты пробрал озноб. Кажется, насморк она уже подхватила. Но и откладывать поездку нельзя.