Андрей Константинов - Адвокат. Судья. Вор (сборник)

– Резо, памагы малчику…

И показал взглядом на дверь в гараж. Резо кивнул и зашел внутрь, прикрыв за собой дверь.

Через несколько секунд в гараже гулко ударил выстрел, и Челищев понял, что Винт отмучился. Сергею захотелось упасть на землю, завыть, заплакать, но взгляд Гургена словно замораживал бурю чувств в его груди.

– Зачем… Зачем вы мне все это рассказали? Я вам чужой, а на доброго дядю вы не похожи… Или – теперь и меня так же, как Винта?

Гурген долго молчал, а потом сказал вдруг тихо и почти без акцента:

– Мы с тобой разной масти, ты меня все равно не поймешь. И не думай об этом! Сам дальше решай, как тебе жить. С Выткой у меня свои счеты, у тебя теперь – свои. Вот и думай! Либо сам шакалом станешь, либо – кровь только кровью смыть можно… А больше нам говорить не о чем. Пока. А там – видно будет, кто ты – такой же сучонок, как и все, или человек. Иди к машине. Резо сейчас отвезет тебя…

Челищев пил страшно, по-черному, как только русский человек умеет с горя. Водка не приносила желанного забытья, вокруг Сергея вились призраки мертвых и образы живых…

Челищев перебирался из кабака в кабак, ночевал в гостиничных номерах с какими-то блядями, а утром весь кошмар начинался сначала.

Катя и Олег… Как они могли так предать, так растоптать всю их детскую дружбу и любовь – самое чистое и светлое в жизни каждого из троих!..

От боли и ненависти Сергей скрипел зубами над очередным стаканом в очередном кабаке, и все обходили его стороной. Даже самые «отмороженные» братки, завалившиеся в ресторан, посмотрев на неподвижную фигуру Челищева, уходили по-тихому, чтобы не нарваться, потому что слишком уж явственно веяло от него страшным холодом смерти.

Когда Толик-Доктор на пятый день отыскал Челищева в ресторане гостиницы «Москва», то даже не сразу узнал своего шефа. Сергей постарел и осунулся, а вокруг губ его глубоко залегли две жестокие складки.

– Слышь, Адвокат, – Доктор осторожно подсел за столик к Челищеву. – Тебя все ищут, с ног сбились. Катерина Дмитриевна весь Питер на уши поставила, Палыч психует… Ты завязал бы, а?.. Палыч сказал, если через три дня не очухаешься, то… – Доктор тактично замолчал, давая понять, что в этом случае последствия будут для Сергея неприятными.

– Я буду через три дня, – бесцветным голосом ответил Сергей, и Доктор, облегченно вздохнув, повеселел.

– Лады, я так и передам!

Доктор вскочил, затоптался перед столиком и, решившись, сказал:

– Ты не переживай так, Саныч… Гусь сам давно напрашивался… Братва тебя уважает, ты все по понятиям сделал…

Сергей механически кивнул и налил себе водки. В груди жгло и жгло, ему очень хотелось заплакать, но слезы никак не шли…

Он очнулся ночью на кладбище, обнаружив себя лежащим ничком на могиле родителей, с мокрым от долгожданных слез лицом. Голова была на удивление ясной и холодной. Сергей встал на колени и перекрестился, потом поднялся и пошел. Движения его были собранными и скоординированными, казалось, его вело принятое им решение…

У самого края кладбища Сергей натолкнулся на какую-то глубокую и широкую яму, вырытую неизвестно кем и непонятно зачем. Дна ямы Челищев разглядеть не мог, но ему показалось, что оттуда торчат ржавые прутья арматуры, как в том котловане, куда не дал ему свалиться Олег десять лет назад…

Тогда было не страшно прыгать через котлован, потому что спину страховал друг. Теперь Сергей был один. Он стоял на краю и, казалось, чего-то ждал. Ветер завыл над заброшенными могилами и словно донес до Челищева голос, подсказывающий, что нужно сделать.

Челищев засмеялся страшным смехом, рваное эхо которого мрачно разлетелось над кладбищем. Сергей зарычал, оттолкнулся изо всех сил и прыгнул через черный зев котлована…

Февральские ночи в Петербурге долгие и темные. Холодный ветер бродит по пустынным улицам надменного города, швыряя в лица случайных прохожих мокрый снег. «В такие ночи хорошо быть дома, лежать на широкой кровати под толстым одеялом, прижимаясь к теплому женскому телу… А на улицах холодно и страшно. И никого, кроме бандитов и ментов, не встретишь. И еще неизвестно, кто из них страшнее». Примерно так думалось бывшему завлабу и кандидату наук, а ныне частному извозчику, медленно курсировавшему на стареньком «Москвиче» по Васильевскому острову в безнадежных поисках клиента.

На углу Малого и Детской кандидат-извозчик притормозил, чтобы «Москвич» не рассыпался на ямах и рытвинах перекрестка. Справа от машины чернело пустыми глазницами выбитых окон бывшее общежитие университета, слева начиналось Смоленское кладбище. Хоть и был бывший завлаб кандидатом очень материалистических биологических наук, но почувствовал, как суеверный страх вдруг захолодил живот. «Веселенькое место. Тут клиентов точно не будет, кроме душ неупокоившихся», – попытался приободрить себя шуткой извозчик и вдруг оцепенел от ужаса, машинально вдавив педаль тормоза в пол. Из темноты кладбища скользнула к машине черная тень. Вымазанная землей рука стукнула в стекло.