Андрей Константинов - Адвокат. Судья. Вор (сборник)

Сергей опустился на стул, как сдувшийся шарик. Весь его пыл как-то угас, Катерина с тревогой смотрела на него, успокаивающе улыбаясь…

– А какая помощь от меня нужна? – буркнул Челищев, наливая себе сока.

Антибиотик вскочил со стула и прошелся по кабинету.

– Какая помощь? Да вот тут ребята посчитали немного – очень интересный проект получается по поставкам компьютеров через Прибалтику. И заказчики уже есть, и поставщики, с деньгами вот только туговато – на первом этапе в этот проект вкладывать много надо, зато получить можно в два, два с половиной, а то и в три раза больше, чем вложишь…

– Ну а я-то тут чем могу помочь? – удивился Сергей.

– Сережа, – вступила в разговор Катя, – ты не знаешь такого Габриловича? Бориса Марковича Габриловича?

– Бориса Марковича? Помню, конечно! А при чем здесь он?

Борис Маркович Габрилович работал когда-то вместе с Александром Владимировичем, отцом Сергея. Собственно, Габрилович был долгое время директором деревообрабатывающего комбината, а когда ушел в Москву на повышение – в Министерство лесной и деревообрабатывающей промышленности, – именно с его легкой руки Челищев-старший занял директорское кресло. Габрилович несколько раз бывал дома у Челищевых, и всякий раз принимали его как дорогого гостя.

– Видишь ли, Сережа, – немного помолчав, начала Катерина, – для того, чтобы осуществить рассчитанную Либманом операцию, нужны действительно очень большие деньги. Нужен почти миллион долларов!

– Сколько?! – поразился Челищев.

– Миллион. Долларов. Ты не ослышался. И достать такие деньги сейчас очень тяжело. Все боятся вкладывать, боятся рисковать… А Габрилович недавно стал банкиром, он один из хозяев «Лесобанка» в Москве. Банк этот совсем молодой, но крепкий, с деньгами, с поддержкой. Словом, мы тут с Виктором Палычем подумали, что, учитывая твое знакомство с Габриловичем, можно было бы попросить у него кредит… Кредиты-то сейчас только знакомым и дают…

Сергей оторопело переводил взгляд с Катерины на Антибиотика и с Антибиотика на Катерину.

– А откуда вы узнали, что я знаком с Габриловичем?

Виктор Палыч вздохнул и улыбнулся:

– О-хо-хо, Сереженька… Были времена, я многих городских руководителей знавал лично. Знал и Бориса Марковича, мы ведь с ним даже, так сказать, в одной отрасли работали… Это еще до того было, как директором комбината стал твой отец…

Сергей опустил голову.

– Последний раз я Габриловича видел на похоронах родителей… Но мы тогда почти не говорили, я в таком состоянии был, что…

Виктор Палыч понимающе закивал:

– Да, да… Слышал я об этой трагедии, прости, что напомнить пришлось… Убийцу-то, душегуба этого, вроде как поймали?..

Челищев поднял голову и словно натолкнулся на холодный испытующий взгляд Антибиотика. Странное чувство тревоги и беспокойства овладело Сергеем, ему вдруг показалось, что где-то внутри, в самом сердце, чей-то знакомый голос еле слышно предупреждает его об опасности…

– Поймать-то поймали… Да не уберегли – погиб он, бежать пытался, – медленно подбирая слова, стал отвечать Челищев. – Там несколько странностей было, хотел я с этим парнем поговорить, но не успел – все ответы на мои вопросы он с собой в могилу прихватил…

– А что за странности? – живо поинтересовался Антибиотик.

Сергей пожал плечами:

– Да не то чтобы даже странности. Путался парень немного в показаниях… А уточнить я ничего не успел!

– Да, – вздохнул Антибиотик, – у мертвого, как известно, не спросишь…

Помолчали. Челищев закурил и вдруг с удивительной отчетливостью вспомнил стекленеющие глаза Миши Касатонова и его угасающий шепот: «Я не… не убивал, я даже не…» Сергей прикрыл глаза, словно опасаясь, что воспоминания могут через них выплеснуться наружу.

– Ладно, – прервал молчание Виктор Палыч, – мертвым – дай Бог упокоение, а живым о делах помнить надо… Ну что, Сережа, съездишь с ребятами в Москву, поможешь кредит протолкнуть? Кстати, Борису Марковичу обо мне знать вовсе не обязательно. Мы расстались с ним… э‑э… сложно.

– Попробую, – кивнул Челищев. Его не покидало странное чувство, что Антибиотик что-то знает о смерти его отца и матери, но не утраченный еще нюх следователя подсказывал, что время прямых вопросов не наступило.

В Москву они поехали на следующий день – Катя, Сергей, Миша Либман и, конечно, неизменный ангел-хранитель Катерины, Доктор. Ехать решили на поезде, а не на машине, чтобы нормально выспаться и явиться к Габриловичу свежими и энергичными. На четверых они взяли три «эсвэшных» купе – по одному для Катерины и Сергея и одно на двоих для Доктора и Михаила. Либман совершенно преобразился с того раза, как Сергей увидел его в клинике ВМА: на нем были дорогой, замечательно сидящий костюм, ослепительная рубашка и шелковый галстук, дорогие итальянские туфли матово блестели, а длинный белый плащ делал Либмана похожим не то на иностранца, не то на знаменитого режиссера. Миша пополнел, на его щеках появился здоровый румянец, и он постоянно отмачивал какие-то свои еврейские хохмочки, от которых Сергей улыбался, Катерина хихикала, а Доктор гулко гоготал на весь вагон. И только в самой глубине глаз Либмана остались страх и боль… Но они были почти незаметны.