Джеймс Чейз - С/С том 2. Вопрос времени. Как крошится печенье. Кейд

И вот он здесь: самый опасный и самый безжалостный немец со времен Гиммлера, чьи холодные змеиные глаза смотрели, казалось, прямо на Кейда, разглядывающего его через телеобъектив. Кейд ощутил сосущее чувство пустоты внизу живота.

Харденбург! Здесь, с Анитой Стрелик! Это было не меньшей сенсацией, чем если бы Грета Гарбо в расцвете своей карьеры назначила свидание Гиммлеру. Да, у Брэддока действительно был нюх на сенсации!

Теперь разъяснялось наличие вооруженных охранников вокруг замка: несомненно, это были работники тайной полиции Харденбурга. До Кейда, который как бы прозрел в одночасье, дошло, что это, возможно, самое опасное дело в его жизни. Он ясно сознавал, что если кто-нибудь из охранников его заметит, то колебаться не станет и тут же пристрелит. Вопросов задавать не будут. Палец потянет спусковой крючок, и все.

Он заставил себя снова посмотреть на террасу. Старик, который очистил ее от снега, принес поднос с чашками и серебряным кофейником, поставил его на стол и ушел.

Анита и Харденбург оживленно беседовали. Харденбург поднялся на ноги и разлил кофе в чашки. Кейд снимал. Он радовался яркому солнцу — снимки получатся отличные.

Затем из застекленной двери на террасу вышли еще два человека. Один из них, высокий, мрачного вида мужчина лет сорока, одетый в такой же лыжный костюм, как и Харденбург, толкал перед собой кресло на колесах, в котором сидел расплывшийся старик.

В мрачном человеке Кейд мгновенно узнал Германа Ливена, который был правой рукой Харденбурга и который так круто обошелся два года назад с Кейдом, когда генерал запретил делать снимки.

Но главное внимание Кейда было устремлено на старика в кресле. Он глядел на него через линзы телеобъектива и не верил своим глазам. Однако сомнений быть не могло — то был не кто иной, как Борис Дусловский. Оплывшее, грубое лицо, невзирая на печать прожитых лет, хранило все такое же надменное и презрительное выражение. Голый череп, заостренные уши, презрительно искривленный рот — Дусловский в свое время был главой сталинской секретной службы, и его имя наводило на евреев не меньший ужас, чем имя Эйх-мана.

Репортерский инстинкт Кейда немедленно подсказал ему, что он является свидетелем исторического события. Встреча людей с такой ужасной репутацией и всемирно известной кинозвезды — это не мелкое хулиганство в Бронксе или Гарлеме, это сенсация мирового уровня! Враг нынешнего советского режима вместе с человеком, контролирующим Восточный Берлин и, по долгу службы, являющимся союзником этого самого режима!

Кейд был поражен и возбужден сверх всякой меры, но многолетняя выучка не позволяла эмоциям захлестнуть сознание и помешать исполнению профессионального долга. Он хладнокровно делал снимок за снимком.

Харденбург и Дусловский сидели рядом за столиком. Дивен сходил в замок и вернулся оттуда с кожаной папкой для документов, которую он положил на столик.

Анита поднялась на ноги и стояла теперь за спиной Харденбурга, положив ему руку на плечо. Харденбург извлек документы из папки, среди них была какая-то карта. Харденбург расстелил ее на столе. Превосходный объектив помог Кейду рассмотреть все в деталях — это была карта Западного Берлина. Лента в камере подошла к концу, он заменил кассету.

Мужчины на террасе вели какой-то серьезный разговор. Харденбург что-то показывал на карте. Кейд лихорадочно щелкал затвором камеры, прекрасно сознавая, что делает исторические снимки и что кадры слишком, слишком ценны, чтобы быть достоянием паскудного «Шепотка». Эти фотографии должны попасть в руки государственного секретаря США. И никто не должен их увидеть, пока он их не увидит. Кейд был достаточно искушен в политике, чтобы понимать, какую важность имеет его информация в условиях нынешних отношений Америки и России.

На террасе все также что-то обсуждали, извлекали и изучали всевозможные документы, когда Кейд отщелкал и вторую катушку. Теперь у него было семьдесят два взрывоопасных снимка — более чем достаточно! Теперь он не мог думать ни о чем другом, как только о том, чтобы поскорее отсюда выбраться, доехать до отеля и переслать снимки американскому консулу в Женеве.

Сматывая пленку, он вдруг понял, что весь дрожит. Кейд спрятал вторую кассету в карман и сделал добрый глоток бренди. Когда он закручивал крышечку, бутылка выскользнула из его негнущихся от холода пальцев и исчезла внизу.

Кейд похолодел и замер, сердце его бешено колотилось. Стоит только кому-нибудь заметить бутылку!..