Джеймс Чейз - С/С том 2. Вопрос времени. Как крошится печенье. Кейд

Кейд помолчал, разглядывая толстяка, потом положил руку ему на плечо.

— Извините… Не обращайте внимания на мои слова. Хочу домой…

В пути они молчали. Когда машина остановилась, Кейд сидел несколько минут неподвижно, уставившись на собственные руки, и только после этого с трудом выбрался наружу и заковылял к дому. Крил подождал полчаса, затем тоже прошел в дом.

Кейд сидел в гостиной, в шезлонге, и держал в руке стакан текилы.

— Что это такое, Адольфо? — спросил он, когда толстяк с беспокойством вошел в комнату.

Кейд ткнул стаканом в сторону стола, при этом часть содержимого стакана выплеснулась на ковер.

Крил увидел квитанции, аккуратно разложенные на столе. Вгляделся и скривился.

— Это квитанции национального ломбарда.

Кейд откинулся назад и уставился в потолок.

— Ей, должно быть, очень нужны были деньги. В доме ничего не осталось, — он зашипел, как от боли. — Даже моей камеры нет и всего снаряжения.

Крил уселся у стола и принялся выписывать суммы из квитанций на обратной стороне мятого конверта, который извлек из кармана.

— И сколько там? — спросил Кейд.

— Восемь тысяч песо, сеньор.

Кейд пожал плечами.

— Какая разница? Ладно, идите Адольфо. Если хотите, навестите меня завтра. Все, пока.

— Я верю в ваше мужество, — сказал Крил, поднимаясь на ноги. — Я как-то говорил вам, что человеку многое можно простить, если у него есть храбрость и мужество. Не разочаровывайте меня, сеньор.

— Это весьма сентиментально, — сказал Кейд, не глядя на Крила. — Обойдусь!.. Нечего обо мне беспокоиться. Я сейчас достиг того блаженного состояния, что обо мне не стоит думать.

— Я предпочел бы остаться. Мы могли бы поговорить — это часто помогает.

— Уходите, ради бога! — сказал Кейд задушенным голосом. — Я не хочу никого видеть! Нужны мне утешения, как же!

— Да, сеньор, — сказал Крил с непроницаемым лицом. — Я понимаю.

Когда он направился к двери, Кейд окликнул его:

— Вы оговорились. Чуть раньше вы назвали меня «амиго».

Крил задержался в дверях.

— Когда я называю человека своим другом, я не жду, что он тут же начнет отвечать мне тем же, сеньор.

— Все, уходите! — сказал Кейд и плеснул себе в стакан из бутылки.

— Пожалуйста, будьте осторожны с этим напитком, — сказал Крил, глядя на него. — Эта дрянь опасна. Она затягивает.

— Пропади все пропадом!

Крил печально посмотрел на него и вышел из комнаты.

Полчаса спустя он разговаривал с Сэмом Уондом по телефону.

Уонд говорил:

— Послушай, Адольфо, ты тут ничего не сможешь сделать. Нельзя взрослого мужчину вести по жизни за ручку. Если Кейд сломается только потому, что какая-то бабенка вытерла об него ноги, что ж — такова его участь. Это не твоя забота и уж точно не моя. Так что не доставай меня с проблемами Кейда, у меня своих хватает. Оставь его в покое. Он выкарабкается.

— Он хороший человек, сеньор, — запротестовал Крил. — Почему бы не сделать для него что-нибудь? Вы не можете сюда приехать? Может, вам удастся привести его в чувство.

— Никто не сможет сейчас привести его в чувство. Он должен сам выкарабкаться. И он выкарабкается. Так что не приставай ко мне! — и Уонд повесил трубку.

Крил вышел из кафе, откуда он звонил, забрался в свою машину и замер в неподвижности. Он просидел так три часа, проявляя чисто мексиканское безразличие ко времени. Он думал о Кейде. Что он может сделать для этого так нравившегося ему человека?

Когда стемнело, Крил завел мотор и направился к дому Кейда. Он понятия не имел, что скажет Кейду. Но и оставить его одного в таком состоянии в пустом доме не мог.

В доме было темно. Крил прошел через незапертую входную дверь в гостиную и включил свет.

Кейд храпел, уткнувшись лицом в стол. Бутылка текилы была пуста, стакан валялся на ковре.

С трудом Крил перетащил бесчувственное тело на диванчик, расслабил галстук Кейда и снял ему туфли, после чего вернулся к столу, собрал все закладные квитанции и засунул в свой бумажник. Оглянувшись еще раз на Кейда, поколебался, но под конец решил, что тот будет дрыхнуть до утра. Крил покачал головой и тяжелой походкой побрел к автомобилю.

На следующее утро, чуть позже десяти, Кейд опустил ноги с диванчика и со стоном уселся. Голова раскалывалась, в глотке пересохло. Он немного посидел, сжимая голову руками, потом заставил себя подняться на ноги. Руки тряслись, во всем теле чувствовалась слабость и подавленность.

Он обвел глазами комнату и внезапно замер. На столе стояла его поношенная дорожная сумка. Трясущимися руками он расстегнул молнию и заглянул в сумку. Все было на месте — и камера, и другое снаряжение. Когда он вытащил из сумки «минолту», открылась дверь и в комнату вошел Крил, неся на подносе дымящийся кофейник, сахарницу и чашку с блюдечком.