Джеймс Чейз - С/С том 8. Никогда не знаешь, что ждать от женщины. Снайпер. Двойник

— Почему бы сразу не сказать об этом? Ты же знаешь, я всегда с радостью помогу другу. Что нужно тебе конкретно, дорогуша?

Мы с мисс «Бикини» обменялись понимающими взглядами.

— Что тебе известно про поставщика живого товара, который величает себя Корнелиусом Германом?

— Честно сказать, немного. Его бюро расположено на бульваре Сан-Сет. Оно принадлежит ему лет пять-шесть. Это ловкий импресарио. Он обслуживает девиц, занимающихся стриптизом. Последний год у него были трения с Лигой американских матерей, а два месяца назад он повздорил с Джой Мани. Такие типы, как Герман, всегда наживают множество врагов.

Я с ненавистью уставился на телефон. Ничего нового я не узнал.

— Кроме стриптиза, он никакими делишками не занимается?

— Насколько я осведомлен — нет. Герман зарабатывает бабки на девочках и буквально пасет каждую.

— А как насчет малышки Веды Руке, ничего не слышал?

— А как же! — Трубка разогрелась, так часто задышал в нее Эл на другом конце провода. — Это лучшая из «листопадниц». Я видел, как она скидывает свои постромки. Замечательное зрелище!

— Ты случайно не знаешь, есть ли у Германа приятель, который собирает древности?

Эл хихикнул:

— Древности? Ты имеешь в виду женщин определенного возраста?

— Да нет же, кретин. Древности — такие вещички как столики, безделушки и прочая дребедень.

— Как тебе сказать… Герман достаточно близок с Домиником Бойдом, у которого дом в Беверли-Хиллз и который под воротничок набит «капустой». Вполне возможно, он именно тот, кем ты интересуешься.

Я навострил уши:

— Высокий шатен с прилизанными волосами и лошадиной мордой?

— Может быть. Он носит костюмы петушиной расцветки и выглядит немного по-бабьи.

— Точно!

Я собрался, как боксер перед пятнадцатым раундом.

— Кто он такой, Эл?

— Не знаю, откуда его занесло в наши края. Просто выскочил ниоткуда лет шесть назад. Знакомый парень говорил, что он из баронов какой-то северной страны. Наварил больше миллиона на подпольной торговле алкоголем. Из всего, что я о нем слышал, следует вывод: с ним опасно связываться. Еще о нем ходят слухи, что он сбежал из психушки, но я в это не верю.

Я секунду поразмышлял над услышанным:

— Большое спасибо, Эл. Думаю, этого достаточно. Сожалею, что потревожил…

— Пожалуйста, Флойд, забудь о рыженькой. У нас была деловая встреча.

— Ага, — язвительно сказал я на прощание, — то-то ты ее лапал. Наверное, из-за того, что она была холодна как лед.

Итак, Герман действительно преуспевающий импресарио. Веда действительно раздевается на сцене. А вот наш маленький приятель Доминик — совсем не компаньон Германа. Бывший барон, бывший псих по фамилии Бойд. Ныне Паркер.

Я обсасывал полученные сведения с полчаса. Из них вытанцовывалось приличное попурри гипотез. Правда, не было ни одной, с чем можно было бы пойти ва-банк. Одно меня угнетало: к десяти часам я должен был доставить кинжал Бретту. И угнетало довольно сильно из-за упоминания об электрическом стуле. Надо было убедить Германа избавиться от кинжала. Первое, что мне пришло в голову, — это отправиться к Бойду и выкрасть. Но я проголосовал против. В данном случае риск был неуместен.

Я оглядел офис последний раз, закрыл окно и спустился на улицу. Мне понадобилось полчаса быстрой езды, чтобы добраться к бульвару Сан-Сет. Внешний вид здания, в котором снимал бюро Герман, натолкнул на мысль, что дела мои пошли бы куда успешнее, если бы я занялся поставкой живого товара.

Бюро размещалось на восьмом этаже. Вы проходите сквозь стеклянную дверь и попадаете в сверкающий вестибюль. Перед вами батальон милашек за прилавками, где можно купить все: от орхидеи в бутоньерку до бриллиантовой диадемы, в зависимости от состояния вашего счета в банке. Слева — справочное бюро, телефонные кабины и агентство по продаже театральных билетов. Табло под лестницей извещало, что можно побриться, постричься и принять сеанс турецкой бани, если не сочтете за труд спуститься в подвал.

Я поднялся на скоростном лифте, прошел по пружинящему ковру и остановился перед зеркальной дверью с надписью на одной створке: «Корнелиус», а на другой — «Герман». Я увидел через стекло белокурую малютку, сидящую за селектором на расстоянии вытянутой руки от двери. Остальное пространство приемной было занято креслами, выстроившимися в четыре рада.

Я открыл обе створки сразу и вошел без ложного чувства скромности. Телки, дожидавшиеся просмотра своих профессиональных качеств, во все глаза следили за тем, как я двигался. А я не спешил. Ждать очереди, чтобы тебя наняли раздеваться для публики, не такое уж приятное занятие, и если зрелище ста шестидесяти фунтов мужской плоти способно оживить их серое прозябание, ну что ж, пожалуйста.