Алёна Белозерская - Слеза святой Женевьевы

– Ты права, – Литвин провел рукой по ее обнаженному бедру. – Занять друг друга беседой мы сможем в любое другое время.

Мастерская Кайруса была похожа на spa-салон. Шум города не проникал внутрь, создавалось впечатление, будто находишься где-то в горах, в спокойствии и тишине. В углу огромной комнаты в японском стиле стояла композиция из шероховатых на вид камней и темного песка. Рядом с ней по бамбуковым стеблям неслышно лилась вода в каменную чашу.

– Это цукубай, – пояснил Кайрус, проследив, куда смотрит Полина. – Ритуальная чаша для омовения рук и лица.

– Здесь все изменилось с момента моего последнего визита, – сказала Полина. – Мне нравится.

– И мне, – улыбнулся Кайрус, небрежно растянувшись на низком белом диванчике. – Люблю натуральные материалы. Посмотри, стены и потолок покрыты волокнами папируса, перегородки между зонами помещения обтянуты льном. Пол из «ипе лапачо».

– Ипе… что?

– Лапачо, – рассмеялся Кайрус. – Дерево редкой породы. Произрастает в тропических лесах Южной Америки. У него уникальная волнистая структура.

– Не вижу ничего особенного.

– Куда исчезла твоя чувственность, которая так мне нравилась? – Кайрус театрально закатил глаза и вздохнул. – Ты перестала понимать прекрасное.

– Зато я умею ценить время, причем не только свое, но и тех, с кем общаюсь.

Полина посмотрела на часы и подумала о Литвине, который остался в ее номере. Она обещала, что не станет задерживаться, быстро переговорит со словоохотливым Андреасом и так же быстро вернется. Утром они обсуждали планы на ближайший день и остановились на пешей прогулке по центру города, тем более погода позволяла: с самого утра светило солнце, да и воздух был теплым и мягким. Полина мысленно подгоняла Кайруса, который углубился в описание столика для чайных церемоний, стоящего перед низким диванчиком, где они устроились.

– …из цельного массива сандалового дерева. Специально привезен из Китая, – хвастался он.

– Во сколько тебе обошлись эти преобразования?

– Некорректный вопрос, – ответил Кайрус, но тут же назвал сумму.

Полина не удержалась и присвистнула.

– Расточительно.

– Для души ничего не жалко.

– А куда ты спрятал сейфы с драгоценностями?

– В банке. Не думаешь ли ты, что я настолько глуп, чтобы держать камни в этом месте. Когда я над чем-то работаю, то все, что необходимо, привожу сюда, а после снова отправляю на хранение, где грабителям до моих брюликов, изумрудов и сапфиров никак не добраться. В мастерской я оставляю лишь полудрагоценные камни.

– Я думала, что ты не работаешь с «холопами», – усмехнулась Полина. – Только с благородными особами.

– Цитрины, рубины и топазы ты называешь низшим классом? – ахнул Кайрус, схватившись за сердце. – Опрометчиво! Красота их велика…

– Достаточно! Не мучай меня словесным поносом.

– Матуа! Беспардонная особа, – Кайрус, как кошка, бесшумно и грациозно спрыгнул с дивана и подошел к столу у окна, взял папку и вернулся к Полине. – Внутри фото колье.

Полина быстро вытащила несколько снимков, и от восхищения ее глаза расширились.

– Матерь божья, – прошептала она, разглядывая длинную сапфировую цепь с огромной подвеской.

– У всех, кто смотрит на «Слезу», такая же реакция, – заметил Кайрус, присев рядом с Полиной. – Представь, что творится в душе, когда держишь колье в руках. Холодное, блестящее, восхитительное. Хотя это вряд ли возможно представить.

– Рассказывай, – потребовала Полина, подумав про себя, что не зря Юлик Воскресов желает получить подобное сокровище. – Кто сейчас им владеет?

– Баронесса фон Рихтгофен. Уже больше столетия парюра принадлежит этим немецким аристократам. Вернее, то, что от нее осталось.

– Не поняла, – насторожилась Полина. – Парюра неполная?

– Похоже, что так, – кивнул Кайрус. – Восемь лет назад с молотка ушло бандо за баснословную сумму. Потом его снова перепродали. В общем, у кого оно сейчас – неизвестно. Как и нет возможности узнать, кто владеет остальными украшениями. В парюру входили диадема, бандо, гребень, «Слеза», – он ткнул пальцем в фото, – серьги и браслет. Кольца и броши не было, поэтому парюра неполная изначально. Похоже, что теперь от знаменитого гарнитура у наследников осталось лишь колье. Н-да, жадный до денег барон Рихтгофен все распродал.

– И чем этот гарнитур знаменит? Кроме его стоимости, разумеется. Чувствую, что только за одно колье можно купить по меньшей мере три государства в Африке.