Алёна Белозерская: Слеза святой Женевьевы

Полина достала из сумочки телефон и набрала номер Миронова.

– Константин Витальевич, я нашла нужного человека для Ксении, – улыбнулась она в трубку. – Да, так быстро. Дело ведь не требовало отлагательств. Конечно, я сообщу вам, когда и где произойдет первая встреча, а после дамы сами договорятся, каким образом будут проходить их уроки. До свидания.

– Ты даже не дождалась моего согласия, – недовольно произнесла Елизавета Карловна и потянулась за конфетой.

– А диета? – рассмеялась Полина.

– К черту диету! – живо произнесла ее мать и положила конфету в рот. – Расскажи мне об этой девочке.

Полина принялась красочно описывать Ксению Миронову, радуясь оживлению на лице матери. Получилось, что одним выстрелом она убила двух зайцев: помогла Миронову, вернее его невоспитанной дочери, заодно вытащила мать из депрессии, в которой та пребывала уже много месяцев.

Юлиан Воскресов сидел в плетеном кресле на огромной веранде напротив зеркальной глади водного канала и со скучающим видом наблюдал, как по волнам медленно ходят яхты. Уходящее солнце золотило его худое лицо, смягчая нежными лучами неровную кожу, придавая взгляду спокойствие и благодушие. Он выглядел расслабленным, потягивая бренди из бокала, но тем не менее весь его внешний вид демонстрировал неприступность и даже некоторую колючесть, проявлявшуюся в барской позе и императорском выражении лица. Снисходительная высокомерность – такими словами можно было описать настроение Воскресова, именно поэтому к нему никто не подходил, включая членов яхт-клуба и персонал. Последние лишь изредка приближались к надменному господину, чтобы раболепно поинтересоваться, не желает ли он еще чего-либо. Юлиан отсылал их небрежным взмахом пальцев, показывая, что ни в чем не нуждается. Перед ним на невысоком стеклянном столике стояла начатая бутылка испанского бренди, выпущенного в годы правления Франко [2], рядом лежали нетронутые сигары – в общем, Юлик находился в очень хорошей компании и не собирался делить ее с кем-то еще. Он ожидал Полину Матуа, тщательно обдумывая, как вести разговор с этой «уникальной» дамочкой. Они были знакомы вскользь, но ему много рассказывали о ней, и, признаться, Воскресов нетерпеливо подгонял время, мечтая, чтобы она скорее появилась. Аристократичная, умная, с острым языком, при этом женственная и красивая – такие женщины нравились ему. Он был бы не прочь поместить подобный экземпляр в свою коллекцию, но предполагал, что мадам Матуа окажется «сильной штучкой» и не станет вступать в интимные отношения с клиентом. Впрочем, по опыту Воскресов знал, что деньги многое решают, в том числе понижают порог нравственности. Главное – знать, сколько и когда предложить. И все же сначала он хотел, чтобы Полина выполнила заказ, а потом, если представится случай, можно будет узнать ее с другой стороны.

– Господин Воскресов, – услышал он за спиной тихий голос администратора, – приехала госпожа Матуа. Ее провести на террасу или вы желаете принять…

– Сюда, – не дал окончить фразу Юлиан.

Он даже не обернулся к администратору, что было крайне невежливо. В лице молодого человека ничего не изменилось в ответ на подобную бесцеремонность, он вежливо склонил голову и удалился. Спустя несколько минут снова появился на террасе, сопровождая мадам Матуа.

– Благодарю, – Полина кивнула молодому человеку и одарила его улыбкой.

– Что желаете?

– Чай, пожалуйста, с лимоном. Очень жарко.

– Да, – кивнул администратор, привлеченный теплотой голоса женщины, – температура в сентябре оказалась выше, чем все предполагали. Но здесь, у самой воды, свежо. Скоро придете в себя.

Он снова удалился, бросив через плечо короткий взгляд на колоритную парочку, и был удивлен, когда самый высокомерный член этого модного яхт-клуба поднялся и поцеловал протянутую руку.

– Добрый вечер, Юлиан Дмитриевич.

Голос Полины был ровным, спокойным и отстраненным, словно она говорила со слугой, который не вызывает у нее никаких эмоций, кроме равнодушия. «Мне бы так! – восхитился администратор. – Но где уж! Они – одного поля ягоды, а я? Всего лишь обслуга, которая должна лизать пятки, чтобы не вылететь с работы». Он ускорил шаг, чувствуя, как внутри закипает злоба, стараясь, чтобы внутреннее раздражение никто не увидел.

Тем временем Юлиан Воскресов, нисколько не смущаясь, пристально разглядывал Полину.

– Сколько лет мы не виделись? – спросил он, задержав взгляд на шее, оголенных плечах и темно-каштановых волосах, в которых ярко играло солнце.