Джеймс Чейз - Том 12. Ты будешь одинок в своей могиле. Дело о задушенной «звездочке». Это не мое дело

Она быстро пересекает веранду и входит в комнату.

Я достаю носовой платок и вытираю лицо и руки. У меня больше не болит голова, и усталости как не бывало. Я даже доволен собой. Всегда приятно, когда следуешь интуиции и не ошибаешься.

Женщина в брюках цвета маренго, спортивной куртке и с сумкой через плечо — Натали Серф.

Вокруг тишина, я достаточно замаскирован, чтобы чувствовать себя в безопасности, но очень жарко, хотя слышно, как бьются о берег волны океана. Я стараюсь припомнить все, что Паула рассказывала о дочери Серфа. Она попала в автокатастрофу два года назад. Мать погибла, а она осталась инвалидом. Ее показывали лучшим специалистам, но полного выздоровления добиться не удалось. Серф предлагал миллионы, но никто не смог поставить ее на ноги.

Чего не смогли сделать светила медицины, сделал Миле. Я это видел собственными глазами — Натали Серф прошла мимо меня легким шагом, каким ходят олимпийские чемпионы.

Слышен скрипучий голос Милса:

— Ты не предупредила меня, что приедешь. Могла бы и позвонить. Я тебя не ждал.

Пока он говорит, я немного выдвигаюсь вперед, чтобы держать в поле зрения их обоих.

Миле находится возле двери, словно только что вошел в комнату. У него откровенно недовольный вид, глаза смотрят жестко и неприязненно.

— Я помешала? — вежливо осведомляется Натали.

Она сидит на подлокотнике кресла, вытянув ноги, и смотрит с независимым видом.

— Я уже собирался спать.

— Неужели? Еще рано. Стоит ли из-за пустяков строить такую мину?

Миле входит в комнату и закрывает дверь.

— Просто я не люблю, когда ты появляешься, как порыв ветра. У меня может быть приятель или еще кто-нибудь. — Он берет со стола стакан. Она внимательно смотрит на него, и на лице ее — непонятное выражение.

— Вот уж не подозревала, что надо спрашивать разрешения, чтобы войти в собственный дом, — спокойно говорит она, и хотя слова достаточно резкие, тон в общем благожелательный. — В будущем надо иметь это в виду…

Милсу не нравится ее ирония, но он ничего не говорит.

Он возвращается к своему креслу и садится. Наступает пауза, слишком затянувшаяся, по моему мнению. Наконец она произносит безразличным тоном:

— Ты не предложишь мне выпить?

Он не смотрит на нее.

— Ты у себя. Вот бутылка, наливай сколько хочешь.

Она соскальзывает с кресла и подходит к столу. Я вижу, как она наливает виски, затем бросает в стакан кусочек льда. Спина у нее прямая, руки тверды, но губы предательски дрожат.

— Что происходит, Сезар? — спрашивает Натали не оборачиваясь. Она пытается держаться непринужденно, но это ей плохо удается.

— Ты считаешь, что так может продолжаться до бесконечности? — Она резко оборачивается. — Это! — Он жестом обводит комнату. — Сколько еще времени я буду чувствовать себя лакеем? До каких пор я буду приходить к тебе тайком, позади Франклина, который все отлично понимает, но делает вид!..

Она хмурит брови.

— Что же нам делать?

— Нужно пожениться, разве не ясно! Сколько раз я должен повторять это? Ведь можно же жить здесь! У тебя достаточно денег, и Серф не может их отобрать.

Она резко ставит стакан на стол.

— Нельзя!

— Скажи ему правду. Человек не может жить два года с сознанием своей вины и не привыкнуть к этому. Ты заблуждаешься на его счет. Ты ему безразлична!

— Нет! — Ее глаза кажутся огромными на маленьком личике.

Он встает с издевательской усмешкой на губах.

— А я тебе говорю, что ему на это наплевать!

Они разговаривают с кажущимся спокойствием, но чувствуется, как напряжены у них нервы, как оба стараются держать себя в руках. Каждому из них есть что потерять, и каждый хочет остаться хозяином положения.

— Я тебе вот что скажу, — продолжает Миле. — Посмотри, как он к тебе относится. Сколько раз он приходит проведать тебя? Два раза в день! — Он замолчал, так как она сделала нетерпеливый жест. — Я знаю, что ты хочешь сказать. Ты думаешь, он приходит всего два раза в день только потому, что не может тебя видеть чаще. Ты думаешь, его мучает совесть каждый раз, когда он входит в твою комнату и видит тебя лежащей?

Она сжимает кулаки за спиной.

— Что, не так?..

— Да, это так! — истерически кричит она. — Я знаю, что он не выносит моего вида, но я в восторге!

— Пора прекратить это притворство. — Он говорит тихим голосом и внимательно смотрит на нее, раскачиваясь взад и вперед. — Надо наконец понять, кукла: в тот день, когда он женился на Аните, твой шантаж перестал иметь смысл.