Джеймс Чейз - Том 4. Заставьте танцевать мертвеца. Вечер вне дома. А жизнь так коротка!

— Я ухожу, — сказал он самому себе. — Могу же я просто пойти прогуляться. Это все же лучше, чем киснуть здесь.

Он отошел от зеркала и быстро направился в спальню. Там он надел чистую рубашку и подумал вдруг, что может быть лучше позвонить подружке Паркера, чем быть замеченным в «Сигнале», но тут же одернул себя. Затевать такое было опасно. Он застегнул пуговицы и вернулся в гостиную.

— А какой у нее телефон? — Он закрыл глаза, чтобы сосредоточиться, и понял, что выпил больше, чем следовало.

— Кажется, «Риверсайд 33344»… Все зависит от того, какой у нее голос, — подумал Холанд. — Если противный — я сразу же брошу трубку, а если она вообще не ответит — займусь своей лужайкой.

Он набрал номер, прижал трубку к уху и с бьющимся сердцем стал слушать гудки.

— Ее нет дома, — подумал он через несколько секунд, испытывая облегчение и разочарование одновременно. Собираясь повесить трубку, он вдруг услышал щелчок, и на том конце провода сказали:

— Алло?

— Я говорю с мисс Карсон?

— Да. Кто у телефона?

Ее веселый, слегка вибрирующий голос понравился Холанду.

— Вы меня не знаете. Один из моих друзей… — он остановился, смутившись.

— А, хорошо! — засмеялась она. — Ну, не стесняйтесь. Вы хотите прийти ко мне?

— Мне бы хотелось, но может быть вы заняты?

— Нет, нет. Когда вы хотите прийти?

— Я не знаю, где вы живете.

Девушка снова засмеялась.

— Лессингтон-авеню, двадцать пять. Знаете, где это?

— Недалеко от Грандбург-стрит, так?

— Вот, вот. Я живу на самом верху. Выше только небо. У вас есть машина?

— Да.

— Не ставьте ее перед дверью. В конце улицы есть стоянка.

Лессингтон-авеню находилась на другом конце города. Ему понадобится около двадцати минут, чтобы доехать туда. Часы на стене показывали восемь.

— Буду у вас в десять часов.

— Хорошо, жду. Парадная дверь будет открыта. Вам останется лишь подняться.

— Договорились!

— Итак, в девять. До встречи!

Холанд повесил трубку, достал носовой платок и вытер вспотевшее лицо. Интересно, какая она: блондинка? Высокая или не очень? Голос очень молодой. Паркер сказал, что она потрясающая. Может быть, красавица, раз так сказал Паркер?

Кен надел пиджак и несколько раз прошелся по комнатам.

— Я ведь могу просто поехать и посмотреть. Если она мне не понравится, я даже не буду входить, — решил он.

Взяв бумажник, он проверил его содержимое, заметил, что руки немного дрожат, и усмехнулся. Проходя мимо фотографии Энн, стоящей на каминной полке, Кен постарался не смотреть на нее.

В большом парке обслуживания на Лессингтон-авеню было лишь четыре машины.

Старик-сторож в белой блузе вышел из служебного помещения и сделал Холанду знак поставить машину позади старого «бьюика». Кен вышел из машины, и сторож спросил у него:

— Вы надолго, мистер?

— Не знаю. Это зависит от людей, с которыми я собираюсь встретиться. А разве здесь нельзя оставить машину надолго?

— О! Хоть на целую ночь, если хотите. Все эти машины остаются до утра. Наш квартал стоит того! — многозначительно улыбнулся сторож в то время, как несколько смущенный Холанд оплачивал стоянку.

Сторож вернулся к себе, а Кен устремился по Лессингтон-авеню. Было уже довольно темно, и он не боялся быть замеченным. Кроме того, вдоль каждого тротуара шла полоса деревьев, которые еще больше скрывали его от любопытных глаз. Район казался чистым и довольно респектабельным, на улицах не было ни собак, ни кошек.

Прежде, чем подняться по ступенькам двадцать пятого дома, Холанд несколько раз оглянулся, а потом повернул ручку и быстро вошел в вестибюль, где, как на параде, выстроились почтовые ящики, и на каждом была визитная карточка владельца. Холанд прочел: Мэри Кристи… Гай Ходерн… Глория Голд… Фей Карсон.

— Хорошая компания, — недовольно подумал Кен. — И куда это только меня занесло?

Поколебавшись — а не вернуться ли к машине? — Кен решил все же, что было бы глупо уйти, даже не взглянув на девицу. Виски делало его более решительным, и он направился вверх по лестнице. На третьем этаже через дверь, покрытую красным лаком, просачивалась тихая, приятная музыка. Холанд продолжал подниматься. Он достиг уже четвертого этажа, когда услышал, как наверху открылась, а потом захлопнулась дверь, раздались шаги, и на лестнице появился мужчина. В руке он держал шляпу с мягкими полями и, когда Кен проходил мимо, прижал ее к бедру. Мужчина был плешив, но Кен мимоходом ответил, что он приблизительно такого же возраста. У него были черные выпученные глаза с налитыми кровью белками, тонкие противные губы, маленький крючковатый нос и оттопыренные уши. При этом взгляд его был таким слащавым, что незнакомец напомнил Кену старый пирог с кремом. Одет этот пирог был в засаленный, потерявший форму костюм, даже галстук его, разрисованный синими и оранжевыми квадратами, был покрыт жирными пятнами. Левой рукой он прижимал к себе рыжую болонку, блестящая ухоженная шерсть которой выглядела гораздо приятней, чем запущенный костюм хозяина. Собака и человек настолько не подходили друг другу, что Кен внимательно посмотрел на них. Неопрятный незнакомец отступил.