Марина Серова - Тайна мецената

— Да лет пять где-то, если не больше, — пожал плечами Трубнов. — Мы с ним крепко сдружились, познакомились на одной выставке современных картин. Я тогда просто интересовался живописью как искусством, изучал, так сказать, теорию. Ну, про жизнь художников, их биографии любил почитать. Собственно, и художественные книги тоже, несмотря на то что я предпочитаю научную литературу. Но есть произведения, заслуживающие внимания: та же самая «Жажда жизни» Ирвина Стоуна, «Луна и грош» Сомерсета Моэма… Конечно, нельзя ожидать от художественной литературы точного следования фактам, зато жизнь этих людей она описывает превосходно.

— И вы, как я понимаю, разговорились с Огородниковым, — продолжила я.

Игорь Леонидович кивнул.

— Да, мы обсуждали одну картину, увы, не помню ее названия. Работа нашего современника, Петра Степановича Лепницкого. Весьма спорное произведение с нарушением всех законов живописи и композиции, в общем, яркий протест по поводу всего, чему учат во всех художественных заведениях. Мне картина не понравилась, но я долго стоял возле нее, пытаясь понять замысел автора. Зачем он вообще пренебрег всеми правилами, для чего было класть на холст совершенно несочетаемые цвета? А Огородников тоже заинтересовался работой Лепницкого. Он встал позади меня и стал вслух рассуждать о том, почему эти цвета расположены именно в такой последовательности. Я поинтересовался у него, что он думает об этой картине. Вольдемар показался мне странным человеком — у него весьма необычная наружность, и я сделал вывод, что вполне вероятно, передо мной художник.

Не ошибся — Огородников живо рассказал мне о современной теории искусства, о новых направлениях в живописи, пояснил, откуда что возникло и на чем базируется. Мне показалось, что Вольдемар — человек интересный, и я продолжил с ним беседу. Наверно, часа два мы ходили по выставке и рассуждали о картинах. Огородников рассказал, что он и сам художник, пригласил к себе в мастерскую посмотреть картины. Я обмолвился, что живописью интересуюсь, но никогда ни в какое художественное заведение, даже в школу, не ходил и изучаю это искусство только теоретически. Вольдемар заявил, что живописи может научиться каждый — достаточно только знать основы рисунка и композиции, а дальше — следовать собственным чувствам и ощущениям. Он даже предложил мне показать технику рисования акварелью и углем, и я согласился.

На тот момент неотложных дел у меня не было, поэтому образовалось немного свободного времени. Я подумал — почему бы и нет, никогда не поздно заняться чем-то новым. Так сказать, для собственного развития. В итоге я стал изредка брать уроки у Огородникова по акварели, и могу сказать, что он замечательный график и акварелист. В технике акварели Вольдемар не экспериментирует, как при работе с масляными красками, потому что рассматривает акварель как подготовительный этап к масляной живописи, а не как самостоятельную технику. Но признаюсь честно, мне его графика импонирует куда больше, нежели живописные работы.

— Вольдемара Огородникова считают сейчас гением современного искусства, — заметила я. Игорь Леонидович кивнул.

— Возможно, я и сам преклоняюсь перед талантом этого человека. Вольдемар Огородников — художник необычный во всех смыслах этого слова. И при этом неординарная личность. Порой с ним бывает трудно общаться, особенно когда у него зреет задумка очередной картины. Знаете, один раз случай был презабавный. Приглашает меня Огородников на урок, так сказать, натюрморт с фруктами акварелью писать. Я к маслу так и не подступал, все акварелью занимался. Ну, прихожу с красками — как он и говорил, приобрел себе дорогую, профессиональную акварель для художников, листы бумаги специальные… Звоню в дверь, никто не открывает. Раз позвонил, другой, третий… Ну, думаю, вышел в магазин за хлебом, так сказать. Решил позвонить на мобильник, потом внезапно дверь мне открыли без всяких вопросов. Вхожу в квартиру — Вольдемар, вид у него полубезумный, в руках измазанная палитра, кисть, с которой на пол крупные капли краски падают, глаза как у пьяного или сумасшедшего. Мне показалось, что вначале он даже меня не узнал. Потом говорит, вроде, здравствуй, а ты что тут делаешь? Напоминаю ему, на урок пришел. А он едва ли не вытолкнул меня из квартиры — приходи потом, занят, пишу картину, иначе отвлечешь, забуду все. Вот вам и урок рисования… Я сперва даже обиделся немного, потом подумал: ладно, что с него взять, с такого творческого товарища… Впредь всегда уточнял, не занят ли он, может ли уделить мне время. Чтобы так впросак не попасть.