Марина Серова - Похищение по расписанию

Игоря Дмитриевича в кабинете не оказалось. Когда на мой стук не отвечают, то я честно жду несколько минут, а потом поворачиваю дверную ручку, чтобы издаваемые звуки напомнили хозяину, что за дверью кто-то есть. Либо, если сильно волнуюсь, выжидаю, а потом стучу повторно. Но и после второй попытки показать Сапсанову, что я пришла по его вызову, ответа я не получила.

Тогда я решила обнаглеть, но в рамках приличия — слегка приоткрыла дверь в кабинет.

— Игорь Дмитриевич, вы просили зайти? — не очень громко спросила я.

— Минутку! — ответил Сапсанов. — Подождите минутку.

Он, оказывается, просто не слышал стука в дверь. Я прикрыла ее, не снимая, однако, пальцев с дверной ручки.

— Заходите, Женя, — наконец услышала я.

Причина, по которой Игорь Дмитриевич попросил меня не входить, мне была неизвестна, но не это меня удивило, а внешний вид Сапсанова. Он выглядел запыхавшимся, стоял передо мной с раскрасневшимся лицом. Да и одежда выдавала своего хозяина: низ рубашки не был заправлен в брюки. Подумать, увидев его таким, можно было о многом. То ли мебель передвигал, то ли сексом занимался. Одно из двух, как говорится.

Сапсанов не предложил мне присесть, как делал обычно. Наехал сразу, без прелюдии:

— Вы понимаете, что Ксения опоздала в школу?

— Понимаю, — ответила я. — Но через город не проехать — все дороги забиты. Объехать пробки было можно, но я бы потеряла много времени, опоздала бы еще минут на двадцать, а то и на все полчаса. Скорее всего какая-нибудь авария…

— Нет, вы не понимаете, — нехорошо усмехнулся Сапсанов, нервно заправляя рубашку в брюки.

— Чего я не понимаю?

— Дочь пропустит уроки в выпускном классе. По вашей вине.

Я посмотрела на него, стараясь побороть нарастающее желание высказать ему все, о чем думаю. А думала я не о картинах Айвазовского, а о том, что он какой-то дурак. Сам же ездит по городу не на общественном транспорте, должен же понимать.

— Я бы поклялась, что такого не повторится, но не могу, — искренне сказала я. — Даже если буду выезжать из дома гораздо раньше. Многое от меня не зависит. Но я буду стараться, обещаю.

— Ищите объездные пути. Используйте автобусы. Остановка прямо перед моим домом! — простер руку в сторону окна Сапсанов.

— Так автобусы-то тоже в пробках стоят! — возразила я. — И не только они. Маршрутки, такси — весь транспорт там! Сами сейчас на работу поедете, все увидите.

— Как же мне вам объяснить… — покачал головой Сапсанов.

— Войти в положение, — посоветовала я. — Понять. По-человечески отнестись к такому моменту. Вы же деловой человек, Игорь Дмитриевич, и подписали сотни договоров. В каждом оговариваются действия на случай форс-мажорных обстоятельств.

— Опоздание — это не форс-мажор, Женя. Это разгильдяйство и безответственность.

Я поняла, что не знаю, как разговаривать с этим человеком. Встречались мне подобные клиенты. Вынь да положь им то, чего нет в природе.

Я решила ему не отвечать. Не переубедишь же. Тем более я зашла к нему не в самый подходящий момент. Может, что-то важное делал, забыл, что меня попросил зайти, а я его спугнула.

Стараясь не привлекать его внимания, я стала осматривать его кабинет, не меняя позиции.

В поле моего зрения был его письменный стол, окно слева от него и находящийся справа огромный белый шкаф-купе. Все было в порядке, взгляд ни за что не зацепился. Ни приоткрытой двери или плохо задвинутого ящика, ни отвернутого края ковра или опрокинутого кресла я не увидела — кабинет Сапсанова был примером образцового порядка.

— Повезете Ксению ко второму уроку, — приказал Сапсанов. — Свободны.

— Надо поговорить, Игорь Дмитриевич.

И я решительно опустилась на диван.

Сапсанов уставился на меня так, словно я предложила ему опрокинуть по рюмашке.

— Речь о вашей дочери, — добавила я. — Времени до начала второго урока предостаточно. И доехать успеем.

Игорь Дмитриевич сделал нетерпеливый жест рукой: мол, давай уже быстрее, выкладывай.

— Ваша дочь на днях пережила тяжелое потрясение, — начала я. — С последствиями справиться далеко не каждому взрослому под силу.

— Мы уже говорили об этом, — прервал меня Сапсанов. — Школа отвлечет ее.

— Вы уверены?

— Абсолютно, — отрезал он. — А что, у нее проблемы?

— Думаю, что не все так просто, как может показаться, Игорь Дмитриевич.

И я рассказала ему о том, что его дочь вообще не разговаривает со мной, а если это и происходит, то только с моей подачи. Была ли она такой замкнутой раньше? Вряд ли. Я говорила о том, что по утрам она выглядит очень нездорово. Рассказала ему и о том, что пару раз случайно замечала следы слез на ее лице, и не после уроков, а до их начала. Я старалась как можно аккуратнее донести до него единственную мысль, в правильности которой была уверена, — его ребенку нужна помощь, и к школе это не имеет отношения.