Игорь Зарубин - Любовь и золото

Когда все кончилось, он упал на колени, дрожащей рукой выдернул клепу из бочонка, долго и жадно глотал воду, а потом повалился на дно, залез под кусок парусины и провалился в забытье, отдав корабль на волю Господа.

Сколько адмирал проспал — не известно. Может, несколько часов, а может, несколько дней. Все это время бот был предоставлен только ветрам и течениям. Когда Дрейк очнулся и вылез из-под парусины, была ночь и на небе ярко светили звезды. Был штиль, и поверхность воды была гладкой, как зеркало.

— Неужели это и есть смерть? — тихо прошептал он и сел.

Звезды отражались в воде, и казалось, будто бот висит в небе.

Панический ужас вдруг охватил адмирала. Никогда раньше он так не боялся открытого пространства, как сейчас. Дрейк то казался себе букашкой, каким-то ничтожеством в этом бесконечном безмолвии, то вдруг начинал ощущать себя просто великаном, и если он поднимет руку, то может случайно задеть луну, и она свалится в море. От ужаса даже закружилась голова.

Дрейк зажмурился в страхе и просидел так некоторое время. Стало немного легче.

— Так недолго и свихнуться, — пробормотал он. Собственный голос казался каким-то слишком громким, резким и невозможно хриплым. У живых людей просто не может быть такого голоса.

И вдруг адмирал понял, что хочет есть. Хочет просто до рези в животе.

— Значит, я жив, — обрадованно вздохнул он и принялся искать какую-нибудь пищу.

Хлеб во время шторма размок и превратился в противную вязкую жижу. Пришлось выбросить его за борт. Остались только вяленое мясо и пресная вода. То, что мясо тоже было подпорчено морской водой, нисколько не смутило адмирала. Привыкший к изысканным блюдам, сегодня он готов был съесть самые жалкие отходы. Жадно отрывая зубами целые куски и совсем не пережевывая, он поглотил не меньше фунта. Запил водой и только теперь почувствовал себя относительно сытым.

После еды опять подступила слабость. Руки и ноги сделались ватными, голова закружилась, веки как будто налились свинцом. Дрейк опять свалился и тут же уснул.

Проснулся он от того, что яркие солнечные лучи бьют прямо в глаза. Солнце стояло в зените. Оно раскалило неподвижный воздух и нагрело поверхность воды до такой степени, что было противно умываться. Камзол был мокрым от пота, Дрейк снял его и бросил на дно бота. Из кармана, словно змея, выползла золотая цепь. Увидев ее, адмирал вспомнил все события на острове. Только теперь они показались ему очень далекими, словно происходили в прошлом году, если не раньше.

— Нужно ждать ночи, — пробормотал он, глядя на небо. — Сейчас все равно не сориентироваться.

Он даже не знал, в какую сторону его отнесло во время шторма. Можно было только определить по компасу, где север, а где юг, но это толком ничего не решало. Для того чтобы хоть куда-нибудь плыть, нужно знать расположение звезд, а для этого придется ждать до ночи. До захода солнца было еще далеко, и чтобы хоть как-то скоротать время, Дрейк решил сесть за весла. Не важно, в какую сторону грести, хоть по кругу, главное не бездействовать.

Он греб часа три, пока не набил волдыри. Весла впивались в гладь моря, киль резал его зеркальную поверхность, и от этого на душе становилось как-то легче, спокойнее.

— Что такое? — Дрейк мельком оглянулся и сначала даже не поверил своим глазам. Это было так неожиданно и так вовремя, что попросту не могло оказаться правдой. Далеко на горизонте показалось нечто. Какая-то точка.

— Нет, не может быть… — пробормотал Дрейк, всматриваясь в это чудо до рези в глазах. Он бросился к вещам, быстро отыскал подзорную трубу и не отрывался от нее минут пять. Потом резко отшвырнул в сторону, бросился к веслам и опять начал грести, бормоча под нос при каждом взмахе:

— Спасибо тебе, Господи. Спасибо тебе, Господи, за то, что услышал мои молитвы.

Он не обращал внимания на жгучую боль в ладонях, на солнце, бьющее прямо в затылок. Он работал так напряженно, как только мог. Сердце вот-вот готово было выпрыгнуть из груди. Но точка на горизонте становилась все больше, постепенно приобретая очертания корабля.

— Эй, кто-нибудь! — закричал он, вскочив, и замахал руками. — Помогите! Я здесь, помогите!

Но на корабле никто не отзывался, наверное, не слышали. Скорее всего впередсмотрящий уснул в бочке на мачте от такой жары и просто не видит его. Тогда Дрейк опять налег на весла. Через десять минут снова вскочил и начал кричать, размахивая руками. И снова ему никто не ответил.

— Что за дьявол?! — выругался адмирал. — Если бы я был капитаном этого корабля, я протащил бы всех вахтенных под килем.