Мила Серебрякова - Три с половиной любви

Последовала минутная пауза, затем Вячеслав, подняв голову, прищурил глаза и воскликнул:

– Че ты гонишь, каких рабочих? Офигел совсем, у тебя на банку консервов денег нет. Иди, проспись.

– У меня пока денег нет, – спокойно ответил Геннадий. – Но скоро они появятся.

– С неба рухнут, что ли?

Геннадий не успел ответить, в гараж вошел третий соратник по стеклотаре Роман Апликаев. Взяв банку пива, он повертел ее в руках, затем открыл и, сделав несколько больших глотков, спросил:

– Чего так тихо, умер кто?

– Генка разбогатеть собрался.

– Да ну? А как?

– Молчит, – усмехнулся Карасев.

– Генк, колись, – Роман хлопнул друга по спине. – Я тоже бабла хочу.

– Да пошли вы, – отмахнулся Самойлов.

– Ну, е-мое, харэ ломаться, – озлобился Вячеслав.

– Есть у меня тут одна идейка. – Самойлов криво улыбнулся и заговорщицки подмигнул приятелям.

– Что за идея?

– Пока рассказать не могу. Не просите. Чтобы дельце выгорело, необходимо все держать в секрете.

– Как хочешь, – хмыкнул Вячеслав, воспринявший слова пьяного Генки как пустой треп. Он и сам, особенно когда перебирал спиртного, был не прочь пофантазировать вслух.

– Мужики, слыхали прикол? – оживился Апликаев. – Лерка Люблинская вчера в деревовпечаталась – в очередной раз перепутала педаль тормоза с педалью газа.

– Я всегда говорил, – занудил Карасев, – баба за рулем – настоящая катастрофа.

– А как она? – обеспокоенно спросил Самойлов.

– Кто?

– Лерка.

– Да с ней порядок, а вот тачка здорово помялась.

– Ниче, – зевнул Вячеслав, – старый пердун денег для Лерки не жалеет, новую подарит. Права ей купил? Купил! Значит, теперь тачками завалит. Урод! Одни впроголодь живут, а другие машины каждый месяц меняют.

– И на многое закрывают глаза.

– В смысле? – Геннадий посмотрел на Романа.

– Люблинская спит с Антоном, а Генрихович делает вид, что не в курсе.

– Потому что он придурок! – выкрикнул Славка.

– Люблинская с Амбарцумяном?! – удивился Генка.

– Ну.

Уставившись в пол, Геннадий почесал покрытый трехдневной щетиной подбородок.

– Я не знал.

– Не знал он, – заплетающимся языком прогудел Карасев. – Пить надо меньше, весь поселокзнает, а ты как одуванчик.

Вскоре Апликаев ушел. Оставшись наедине с Самойловым, Вячеслав спросил:

– Мне-то скажешь, че там у тебя за дело? Я могила.

– Давай лучше еще по баночке.

– Давай. – Вячеслав полагал, что Генка дойдет до кондиции и сам разболтает обо всем на свете. Но он ошибся, просидев еще около часа и основательно набравшись, Геннадий такничего и не сказал.

Сославшись на разламывающуюся от боли голову, Самойлов отправился домой.

Он вышел из гаража и не спеша потопал по дороге, пытаясь прикурить. В голове крутились шальные мысли: сначала он подумал про полковника, потом про его молодую жену. Затем мысли резко перескочили на Антона Амбарцумяна.

Внезапно Самойлов остановился и, почесав затылок, повернул в противоположную от своего дома сторону. Его путь лежал в коттеджный поселок.

В поселке, остановившись у одного из домов, Геннадий посмотрел на часы.

Постояв несколько минут у калитки, он вошел внутрь и, пошатываясь, направился к двери.

Позвонил. Ему открыли. Зайдя в прихожую, Самойлов взглянул мутными глазами в глазачеловеку, открывшему дверь, и, выдержав паузу, заплетающимся языком проговорил:

– Я знаю все! Абсолютно все… Ясно?

Таня сидела в саду в кресле-качалке, с жадностью поглощая строчки любовного романа. Зачитавшись, она не сразу заметила семенящую по дорожке Катку. Ну а когда заметила, волей-неволей вспомнила о правилах хорошего тона, отложила книгу в сторону и натянуто улыбнулась.

– Анфисы сейчас нет, – сухо проговорила любительница сентиментальной прозы, не предложив соседке присесть.

– Да? – Катарина изобразила на лице удивление. – Жаль. Тань, не возражаешь, если я присяду?

– Ради бога.

Усевшись на ротанговый стул, Катка никак не могла начать разговор, да и Татьяна, ерзая в кресле, судорожно пыталась найти тему для беседы.

В этот момент на крыльце появился Мишка. Надевая на ходу бейсболку, он подошел к качалке, поздоровался с Катариной и обратился к тетке:

– Тетя Тань, я пойду к Кириллу.

– Иди, – апатично ответила та, – только к обеду не опаздывай.

– Постараюсь. – Мишка убежал.

– Он, наверное, переживает, – осторожно начала Копейкина, глядя вслед Михаилу.

– Ты о чем?

– Об исчезновении Алевтины.