Кэтрин Пейдж - Тело в плюще

Итак, ноги малышки Мэгги, решительно обутые в туфельки «Бастер Браун», твердо встали на дорожку к Пелэму. Тамошние девушки считались особами образованными, и потому Мэгги брала уроки игры на фортепьяно, училась играть в теннис и занималась другими видами спорта, из которых наибольших успехов достигла в хоккее на траве. Она была прирожденной спортсменкой и в гимнастическом зале чувствовала себя куда увереннее, чем в классе. Единственным предметом, не требовавшим чрезмерных усилий, была математика, а всем известно, что именно в ней девочки не очень сильны. Все прочее, сочинения, даты правления английских королей и королев, правописание, давалось ей потом и дополнительными занятиями. «Ты же не хочешь, чтобы тебя называли «зубрилкой», — укоряла мать. Мэгги ничего не оставалось, как приносить домой пятерки. Когда этого не случалось, мать поджимала губы и не разговаривала с ней днями. Если что-то можно было переделать, переписать дома и снова сдать — не ради исправления отметки, а так, для практики, — Мэгги это делала. Она возделывала свою грядку, и это было нелегко. Мэгги завидовала одноклассницам, которые легко кружились в вальсе, тогда как ей приходилось тратить часы на разучивание одного движения.

Ну почему она не уходит? Как можно начать новую жизнь — свободную жизнь! — если мать все еще сидит на кровати, читая установочные инструкции, читанные и перечитанные десять раз дома? Все остальные родители давно разъехались, и Мэгги не сомневалась, что причина, по которой ее соседка по комнате, открыв дверь и представившись, тут же исчезла, заключается лишь в том, что она не захотела им мешать. Мэгги прожила с матерью восемнадцать лет и успела получить все мыслимые наставления, так что этим она была сыта по горло.

— Что ж, мне, пожалуй, пора приготовиться к пикнику, — сказала Мэгги.

На ней была блузка «виллиджер» в мелкий цветочек, почти копия той, что носила мать. В шкафу висело еще несколько блузок, костюм от «Джон Мейер» для церкви, юбки той же фирмы, с полдюжины оксфордовских блузок с закругленным воротничком — женский эквивалент консервативных рубашек, обязательных для ношения в колледжах «Лиги плюща», а в ящиках лежали соответствующие им джемпера. Покупки ударили по бюджету, но зато миссис Хоуорд, корпевшая часами над «Севентин» и «Американ герл», знала, что сделала все правильно. И не важно, что «мосластая» Мэгги — так не похожая на свою хрупкую, миниатюрную мать — выглядела намного лучше в слаксах и другой спортивной одежде, чем в том, что подчеркивало ее далеко не тоненькую талию, мускулистые икры и широкие плечи.

Миссис Хоуорд наконец поднялась.

— Надень те новые полосатые «бермуды» с желтой блузкой, а голубой пелэмский свитер накинь на плечи. И не забудь завязать рукава. Увидимся внизу; я хочу поговорить с воспитательницей.

Мэгги начала было протестовать — мать уже разговаривала, и не раз, с их воспитательницей, миссис Макинтайр, — но тут же закрыла рот. Одно она усвоила прочно: лучше помолчать и пусть мать делает, что хочет.

Она скоро уедет. Она скоро уедет. Эти слова, как мантру, Мэгги повторяла про себя весь последний час, и только заклинание помогало ей сохранять спокойствие.

— Конечно, мама.

Может быть, после того, как мать уйдет, она еще успеет сбегать наверх и переодеться. Только вряд ли. Скорее всего, ее вместе с остальными новичками и Старшими Сестрами из числа третьекурсниц выведут за дверь, а миссис Хоуорд еще помашет им всем на прощание. Сцена верности. Верности себе. Мэгги всегда прекрасно понимала, что ее достижения важны не ей самой, а служат прославлению имени Хоуордов, точнее, прославлению Флоренс Хоуорд.

— Ты, конечно, знаешь, что «миссис» не какой-то «титул учтивости», как считается у британцев. Воспитательницы в Пелэме непременно полагается быть замужем или состоять во вдовстве, но никак не в разводе. — Миссис Хоуорд удовлетворенно кивнула — меньшего от Пелэма она и не ожидала.

Мэгги промолчала. Все это она слышала раньше, к тому же матери ее ответ и не требовался — та репетировала разговор с воспитательницей. О чем будет разговор, Мэгги тоже знала. Нет, миссис Хоуорд не даст отпускное разрешение — так в Пелэме назывался документ, который подписывался родителями первокурсниц и давал девушкам право ночевать в ином месте, кроме как в доме другой студентки, выпускницы или указанного родственника. Но даже при наличии отпускного разрешения девушка должна была извещать воспитательницу о своих планах за сорок восемь часов. Миссис Хоуорд считала, что первокурсниц следует держать в строгих рамках, а подобного рода разрешения есть ни что иное, как открытое потакание распущенности.