Дарья Телегина - Душные бандиты

— Где у вас сортир? — прервала ее размышления Калерия.

Снова вздохнув, хозяйка проводила гостью.

«Как там вчера вдохновлял Петруха? — попыталась она себя утешить. — Добродетель гостеприимства… Или нет — подвиг странноприимства… Ладно, хоть не надолго… Оказывается, в ее планах отправиться дальше в Ивангород к кому-то столь же „родному“, как я… Калюшка-путешественница… Но два-то эти дня придется попариться… В Эрмитаж, в Петродворец, не в Мариинку — так еще в какой-нибудь театр… Гостинка, Пассаж, ДЛТ… На кораблике покататься… С высоты Исаакия окинуть взглядом город… — Последние мысли вызвали у нее неприятные воспоминания. Лето этого года было необыкновенно насыщено событиями. Жизнь скромной с виду пенсионерки неоднократно подвергалась смертельной опасности. В частности, путешествуя по каналу Грибоедова на катере, она чуть было не стала жертвой перестрелки, а на колоннаде Исаакиевского собора едва не погибла от руки одержимой жаждой мести маньячки… — Не-ет! — уверенно заявила Мария Даниловна сама себе. — Ни к воде, ни к Исаакию я теперь и на пушечный выстрел не подойду! Ох, нет… До выстрелов-то не должно дойти дело… Да-аа… На эти объекты у меня теперь аллергия! Пусть Калерия в одиночестве развлекается…»

— А это что у вас? Кухня? Метров двадцать? — голосистая гостья по-хозяйски озиралась вокруг.

— Двадцать пять, — уточнила Мария Даниловна.

— Много жильцов?

— Ох много… — Хозяйка задумчиво принялась перечислять: — Я — это раз. Наташенька с Леночкой — три. Пучики — итого шесть. Семеновна с дедом — восемь… Ее дочь с семьей — одиннадцать… Одиннадцать человек, то есть пять семей.

— По пяти, выходит, метров на семью? — подсчитала Калерия. — Ничего, нормально, считай, что просто у тебя хрущевская кухня…

— Ладно, — не стала ей перечить Сухова.

— Ну что, покушаем, что ли? — предложила Калерия.

— Да… Я… вот… пельмени… — засуетилась Мария Даниловна и подскочила к кастрюльке, в которой бурлила вода.

— Домашние? — оживилась гостья. — Мы у себя, бывает, налепим на месяц вперед, объеденье! Целый месяц одни пельмени и едим!

— Надоело, поди? — посочувствовала пожилая женщина.

— Нет, вкусно ведь! А… это что, у тебя, выходит, из пачки? «Останкинские»? — Она заметно расстроилась. — Ну, я таких и не ем…

Мария Даниловна теребила в руках пачку, не решаясь высыпать ее содержимое в воду, расстроенная, что не угодила гостье.

— Ну ладно, — пошла на попятную та. — У тебя ведь небось пенсия маленькая? Чего не сожрешь с голодухи! А завтра я с раннего утра на рынок сбегаю… Сегодня уже не до того… Далеко у вас рынок? Рядом? Вот и отлично! Мяска куплю, прокрутим его, котлет нажарим…

— У меня и мясорубки-то нет, давно сломалась, — улыбнувшись неуемной энергии гостьи, развела руками пенсионерка Сухова.

— Да ты что? Вот это да! Мы бы без мясорубки пропали! — искренне поразилась Калерия. — Ну ладно, тогда щей наварим! А далеко ли от вас этот… Апрашкин двор? Я по телевизору видела — там у вас все покупают…

Мария Даниловна вновь тяжело вздохнула.

За эти сутки, вмещающие в себя, как и все остальные, ровно двадцать четыре часа, Калерия из Перми успела совершить фантастическое количество походов и пробежек по культурным центрам и торговым точкам северной столицы. В комнате Марии Даниловны появилась огромная полосатая сумка, набитая покупками. Каждый раз вздыхая: «Ну как же все дорого! Безобразие!» — Калерия тем не менее приобретала очередной подарок очередным родственникам. В Петродворец гостья ехать отказалась, сославшись на нехватку времени и невозможность осмотреть все достопримечательности за два коротких дня. Из огромного множества петербургских музеев она посетила лишь ближайшие к дому Марии Даниловны, забежав мимоходом между магазинами в Музей истории религии, Русский и Этнографический, а также почему-то в мемориальную квартиру писателя Зощенко и Музей гигиены, которые, как оказалось, располагались также неподалеку. Верная данному самой себе обещанию, Мария Даниловна напрочь отказалась сопровождать гостью в Исаакиевский собор, и той пришлось удовольствоваться Музеем музыкальных инструментов, что на Исаакиевской площади. Пожилая женщина покорно сопутствовала полной энергии Калерии во всех ее стремительных походах, постоянно возвращаясь в мыслях к жалобной песенке «И мой сурок со мною»… Совершенно выбившись из сил, они вернулись вечером домой. Казалось, что даже Калерия несколько устала, но это впечатление было ошибочным: отдохнув в кресле пару минут, она снова вскочила и бросилась на кухню готовить сытный ужин из купленных по дороге продуктов. Мария Даниловна с ужасом прислушалась, ожидая должных раздаться звуков протеста со стороны соседки Семеновны, дамы весьма склочного характера, чьим свойством было цепляться ко всем жильцам квартиры даже без видимого к тому повода, и никоим образом не упустившей бы возможности обругать постороннего человека, не имеющего никаких прав на коммунальной территории… Но этого не произошло; выглянув на кухню, хозяйка с величайшим удивлением обнаружила гостью мирно беседующей со скандальной старухой на весьма злободневные темы: о высоких ценах, наглой молодежи и увлекательной «Санта-Барбаре»…