Максим Шахов - Властелин воли

– …и проследи сам, чтобы Зюгу по каналам давали как клоуна. Пусть он там кадриль какую-нибудь пляшет… на поляне… ну, сам понимаешь.

– Понял, Борис Никандрович.

– Некоторые каналы совсем охамели. Я понимаю, демократия и все такое… но иногда ни в какие ворота! – Голос Президента поднялся до угрожающего рокота. – НТВ это, панимаешь…

– Да-да, Борис Никандрович, – подобострастно согласился глава Администрации, – «Куклы» там всякие, еврейские. Может, снять кого-нибудь, для острастки?

– Не надо… пока, – Президент остановил служебное рвение своего подчиненного. – Когда там эта говорильня-то на телевидении?

– Через пять дней. Борис Никандрович. Мы тут подумали… и решили вам предложить вот что: не надо вам ехать на этот круглый стол.

– Как не надо? – Президент выпучил глаза на помощника. – Это же запланировано, народ ждет своего Президента…

– Борис Никандрович, – глава Администрации подался вперед и, преданно глядя ему в глаза, проникновенно сообщил: – Народ вас знает… и любит. У вас своих дел по горло. А ехать на эту, как вы верно заметили, говорильню… эту случку дворняг… не царское это дело!

– Случку дворняг? – Президент внимательно посмотрел на своего ближайшего помощника, подумал. – Хорошо! – засмеялся хриплым басом так, что затряслось его грузное тело. Глава Администрации жиденько хихикнул ему вослед. – А как тогда объяснить, что, ну… я не приехал?

– А никак. Вам некогда, у вас нет времени заниматься такими пустяками…

– А что, в этом что-то есть, – Президент поднял полусогнутый указательный палец и шутливо погрозил главе Администрации. – Ну, что? – Хозяин кабинета повернулся наконец к директору ФСБ. – Как там дела, или, как вы говорите, оперативная обстановка?

Глава Администрации Президента встал из-за стола, собираясь уйти, но Президент коротко и властно остановил его: «Сиди!» Тот сел обратно на свое место.

– Во всех регионах на местах проводятся плановые профилактические мероприятия, – начал свой доклад главный чекист, выпрямившись почти навытяжку, держа в левой руке черную папку, поскольку Президент так и не предложил ему присесть. – Выявлено сто тринадцать лиц с явно экстремистскими намерениями, в трех городах обнаружены склады оружия и взрывчатки, практически все избирательные участки взяты под усиленное оперативное наблюдение. С понедельника во всех подразделениях ФСБ вводится повышенная боевая готовность. В целом, Борис Никандрович, ситуация находится под контролем…

– Под контролем? – Президент возвысил голос. – А этот… ваш генерал Стерлигов, что несет на всю страну по телевидению? – Он вперил в директора ФСБ тяжелый взгляд.

– Он уже давно не работает в органах, – пояснил чекист Президенту.

– Не работает… – желчно повторил Президент и плотно сжал губы, отчего выражение его лица приобрело многозначительное выражение. – А почему из вашей системы постоянно то перебежчики какие-то, то, панимаешь, оппозиционеры хреновы? – Президент насупился еще больше, сжал руки в кулаки.

Директор ФСБ еще больше напрягся, вытянувшись, лицо его сделалось непроницаемым. Он понимал, что это дежурный разнос, связанный, видимо, с очередной кляузой. Не исключал, что вот этот рыжий чиновник, сидящий сейчас по правую руку от Президента, несколько минут назад мог что-то нашептать в отношении него главе государства. Но он понимал также, что причина недовольства его Службой и лично им находится гораздо глубже, чем интриги против него придворной камарильи.

Президент всегда относился с глухим подозрением к органам. Это смешанное чувство – неприязни и страха – осталось в нем еще с тех времен, когда был он партийным аппаратчиком среднего звена. Еще тогда, когда он получил доступ за те двери, куда простого смертного даже и близко не подпускают, он ясно осознал, что КГБ – это действительно мощная и страшная организация. Организация, которая может контролировать ВСЕ процессы в стране, которая может ощутимо содействовать экономическому росту определенных отраслей или регионов, может «зарубить» карьеру любого чиновника даже самого высокого ранга, может даже направить народную чернь в нужном ей направлении, если ее, эту организацию, допустить к средствам массовой информации. Поэтому он, став Президентом России, первое, что сделал, четвертовал КГБ. Но даже эти уродливые обрубки некогда мощной государственной машины все еще представляли для него опасность. Он помнит девяносто третий год, когда самое элитное подразделение КГБ практически отказалось выполнять его приказ по силовому варианту разрешения конфликта между ним и парламентом. Он пришел тогда в бешенство. Силовые подразделения КГБ после октября 1993 года реформировали, кое-кого тогда убрали, но он понимал, что всех он заменить не может, что в провинции работают такие же, как в Москве, офицеры, что это не армейские солдафоны, тупо выполняющие приказы, а люди со своим пониманием долга и чести.