Максим Шахов - Боец особого назначения

– Директору музея комбинатовского?

– Да. Он немного того… На этих вещах сдвинутый, так что, может, скажет что-то более определенное. Мне эти зубы ни о чем не говорят…

– Звони, договаривайся, – решил Логинов.

Через час они уже беседовали с директором комбинатовского музея Андреем Рощиным. Было ему, вероятно, уже за сорок, хотя с первого взгляда принять его можно было за переучившегося студента. Худой, как жердь, Рощин провел гостей мимо скелета небольшого мамонта в свой кабинет.

– Пожалуйста, садитесь! Чем могу помочь?

– Консультацией, – сказал Логинов и извлек из кармана пластиковый пакетик с амулетом. – Что вы можете сказать вот об этой штуке?

Глаза Рощина за толтыми стеклами очков зажглись интересом.

– Так-так, – проговорил он и добавил что-то непонятное по-латыни. Тараскин покосился на Логинова и сделал большие глаза. Директор музея тем временем спросил:– А можно его вытащить?

– Да, конечно, – кивнул Логинов.

Рощин извлек зуб из пакета и зачем-то помял пальцами нить.

– Очень интересно, – сказал он.

– Так что вы об этом думаете? Мог этот зуб отыскаться в егорьевских отвалах?

– Вы знаете, товарищ подполковник, зуб-то мог отыскаться и в других отвалах. Например, на Белановском ГОКе, это в Белгородской области… Или еще где-то на карьерах КМА…

– КМА?

– Курской магнитной аномалии. На ней очень много освоенных месторождений железной руды. В том числе и на Украине…

– Вот черт, – пробормотал Логинов, – только Украины нам не хватало…

– Так что насчет зуба я вам однозначного ответа дать не могу. А вот насчет этого шнурка могу сказать категорически – он однозначно с нашего Егорьевского ГОКа…

Логинов с Тараскиным быстро переглянулись.

– Вы ничего не путаете? – спросил Виктор. – При чем тут шнурок?

– Да, Андрей, объясни толком… – кивнул майор. – А то ни черта не понятно…

– Да-да, пожалуйста, – поднялся Рощин. – Пройдемте к стенду. Я ведь по основной специальности инженер по горному оборудованию, поэтому сразу и увидел. Вот сюда…

На этот раз Рощин привел Логинова с Тараскиным в другой зал небольшого музея. Здесь ни костей, ни окаменелостей юрской и других эпох не было. Всю площадь занимали стенды с малопонятными надписями типа «Внедрение флотации» или «Установка сухой сепарации».

– Так… – растерянно оглянулся Логинов. – И что?

– Нам вон туда, – кивнул в угол Рощин.

В углу располагался стенд с образцами транспортерных лент.

– Сразу показать или объяснить? – спросил директор музея.

– Лучше объяснить.

– Пожалуйста. Одной из самых больших проблем для любых горных комбинатов является проблема изнашиваемости транспортерных лент.

– Это такие толстые резиновые полосы, которые двигаются по конвейеру? – уточнил Виктор.

– Совершенно верно. Лента должна быть достаточно мягкой, но в то же время прочной, ну и так далее… Стоят они дорого, к тому же при замене приходится останавливать весь производственный цикл. Это я к тому, что мы перепробовали ленты практически всех европейских производителей, пока в девяносто четвертом году не обратились к американской компании «Аллес Чалмерс». Кстати, именно по проекту этой фирмы была когда-то построена наша обогатительная фабрика… Так вот, в девяносто четвертом мы получили первые образцы лент. И с тех пор пользуемся именно продукцией этой фирмы. Секрет в том, что для каркаса «Аллес Чалмерс» использует специальные нити на основе модифицированного кевлара. Это и придает лентам необходимую износоустойчивость…

– Так вы хотите сказать, что нить на зубе из ленты «Аллес Чалмерс»?

– Да. Точнее – это фрагмент поперечной вспомогательной нити каркаса… Вот смотрите. – С этими словами Рощин сдвинул в сторону стекло стенда и наклонился. – Вот здесь, на поперечном разрезе, ее видно… Можете сравнить сами.

Логинов с Тараскиным голова к голове склонились к стенду. Нити, конечно, были похожи, но не более того. Но этому было объяснение – нить амулета долгое время использовалась.

– Так, – оглянулся Логинов. – А можно нам небольшой кусочек для сравнения отрезать…

– Можно, конечно, – пожал плечами Рощин. – Только можете не сомневаться. Я на этих лентах в свое время собаку съел.

Пока директор музея ходил за ножом, Виктор сказал:

– Я чувствовал, что этот зуб выведет нас на след! Теперь он у нас в кармане!

– Гм… – вздохнул Тараскин. – Не хотелось бы вас огорчать, товарищ подполковник, но по этому следу можно сто лет идти…