Максим Шахов - Шанс только один

– Вот т-такие дела, Ань, – заплетающимся языком проговорил Аникеев, попытался облокотиться об угол стола, промахнулся и едва не упал.

– Тихо, тихо! – вскрикнула Анна, успев в самый последний момент поддержать его.

– Спасибо… – благодарно боднул головой Леня и навалился на стол грудью. – Я превратился в ходячий труп, понимаешь? В меня стреляли… резали… топили. Кстати, меня еще не травили. Ты меня случайно не хочешь отравить, Анна, а? Ха-ха-ха… И совсем не смешно, – тяжело вздохнул Аникеев, наводя резкость на пустую рюмку. – Ну и черт с ним, отрави меня, Ань, только налей еще!

– Может, тебе хватит?

– Это верно. Я, вообще-то, не злоупо-по– треб-ляю, – едва выговорил по слогам Аникеев. – Ф-фух! Ну и набрался я…

– Это точно.

– Ладно, – начал подниматься Аникеев. – Погуляли – и будет…

– Ты куда?

– Про-отрезвляться! Под душ!

– С ума сошел? Ты же там убьешься! Или утонешь! Пошли, я тебя на диван лучше отведу!

– Только без рук, – качнулся Аникеев, отмахиваясь от Анны. – Я сам! Сам протрезвлюсь! Сам утоплюсь…

Ударяясь о стены, Леня двинул в ванную. Анна проводила его взглядом и покачала головой. Потом прикурила сигарету и перемотала кассету.

Пока Аникеев воевал в ванной с кранами и занавеской, Анна прослушала начало записи. И задумчиво проговорила:

– Я гений. Материал убойный. Как же его назвать? «Охота на… на… волка»? Да ну, какой он волк?.. Если бы не я, его бы уже освежевали. Тогда как? «Загадка ФСБ»? Тоже не пойдет…

Около двадцати минут Анна перебирала всевозможные варианты названий, три сигареты выкурила, но ничего путного так и не придумала. Судя по звукам, доносившимся из ванной, упрямый Аникеев не утопился – живучий был малый, ничего не скажешь.

– А вот и я! – наконец открылась дверь. Заметно протрезвевший Леньчик облачился в подружкин махровый халат и в ее же тапочки. И то и другое было ему маловато. – Изучаешь свои бесценные записи? Как решила назвать материал? «Камикадзе в Москве»?

– Как ты сказал? – подскочила на табуретке Анна.

– «Камикадзе в Москве», а что? – спросил Аникеев, проходя на кухню.

– Это оно! Только не «Камикадзе в Москве», а «Камикадзе из ФСБ»! – в порыве благодарности Анна даже чмокнула Леню в щеку: – Ты гений!

– Гм-м… – слегка смутился тот, но тут же вдруг обхватил девушку за талию. – А что, это мысль…

Анна попыталась освободиться:

– Отпусти, ты не так понял! Иначе я закричу!

– Ага! А соседи вызовут милицию… И тогда твой материал никогда не увидит свет…

– Я буду драться! – не очень уверенно произнесла Анна.

– Ладно, я пошутил! – хмыкнул Аникеев.

И отстранился. Некоторое время они смотрели друг на друга. За время коротких объятий между ними проскочила какая-то искра. Это чувствовали оба.

– Я в ванную, – наконец сказала Анна, отводя глаза в сторону.

– Ага, – плотоядно ухмыльнулся Аникеев. – Я буду ждать. Сильно не задерживайся…

– Кобель! – отстранила Леню Анна.

И ушла. Леня посмотрел ей вслед, плеснул себе грамм пятьдесят водки и выпил. Потом выкурил сигарету и отправился в зал.

Минут через десять туда же вошла Анна – обернутая полотенцем, с мокрыми волосами.

– Отвернись! – сказала она.

Аникеев пожал плечами и отвернулся. Девушка сбросила полотенце и юркнула к нему под одеяло. Леня мигом повернулся.

– Это не то, что ты думаешь! – быстро проговорила Анна. – Просто тут спать больше негде! Вот я и…

– Конечно, конечно… – кивнул Аникеев и залепил уста девушки нетерпеливым поцелуем.

После двух успешных операций – кентуккской и бейрутской – Глеб Красовский был у руководства на самом хорошем счету. Ему доверяли, контроль свели к минимуму.

А с Глебом уже творилось неладное. Начали сказываться нервное перенапряжение, частая смена часовых поясов, климата, партнерш и личин.

Пришла бессонница. Когда же Глебу под утро удавалось уснуть, на смену ей приходили кошмары. Вернее, один. Раз за разом Красовский вновь оказывался на пустынном шоссе 2367. Оно было залито кроваво-красным светом кентуккской луны.

Только Пинчук в кошмаре почему-то представал негром. А «вымпеловцы» были одеты в ку-клукс-клановские колпаки.

– Не надо!!! – вопил Пинчук.

– Надо, мой хороший, надо, – ухмылялся Глеб и командовал «вымпеловцам»: – Живо снимайте с него штаны!.. Сейчас я вдую тебя в твою черную задницу, и ты навсегда забудешь бредни о равноправии негров!

Пинчук отчаянно дергался, но «вымпеловцы» живо разворачивали его, нагибали и спускали штаны. Глеб тем временем, плотоядно улыбаясь, расстегивал ширинку…