Максим Шахов - Автограф ликвидатора

Он повернулся и двинулся к разложенным на полу ключам. Мирон оглянулся в последний раз и нырнул в ворота следом. Из транспортных средств в гараже находился только разобранный мотоцикл.

Мирон сунул руку в карман и неслышно шагнул сзади к владельцу…

В переулках, на разбитой дороге, джип имел перед «девяносто девятой» большое преимущество. Но Логинов и не надеялся задержать Аркашу в одиночку. По ходу погони он держал связь с Комаровым, и тот уже направил на помощь Логинову машину ДПС.

Только Ложкин оказался хитрее. Завернув на скорости в очередной переулок, Виктор увидел, что джип стоит наискось проезжей части. И тут же по «девяносто девятой» начали стрелять.

Логинов не стал сбрасывать скорость, просто пригнулся. Но Ложкин оказался парнем тертым и стрелял по колесам. Одна из пуль пробила покрышку, машину понесло на забор.

Виктор ударил по тормозам, но «девяносто девятая» все равно въехала крылом в штакетник. Логинов хотел было выскочить и залечь за машиной, но Ложкин не собирался его добивать.

Выстрелы прекратились, хлопнула дверца, и «Хонда» умчалась прочь. Виктор попытался резко сдать назад, но «девяносто девятая» с пробитым колесом слабо слушалась руля и скорость потеряла вконец. Продолжать погоню было бессмысленно, Логинов перезвонил Комарову и сообщил, в какую сторону ушел джип.

После чего тронул «девяносто девятую» с места. Немного поплутав переулками, он выбрался на знакомую дорогу и минут через пять на малой скорости вернулся к гостинице. Комаров был уже там – стоял возле кареты «Скорой помощи», в которую на носилках грузили Гордеича.

– Привет! Что с ним? – спросил Виктор подходя.

– Удар тупым предметом по голове, – оглянулся Комаров.

Тут Виктор увидел, что Гордеич в сознании. Отстранив доктора, он заглянул в салон «Скорой».

– Жив?

– Жив, – сказал доктор, поскольку Гордеич ничего не ответил.

– И кто тебя так, а, старик? – наклонился к носилкам Виктор.

Гордеич снова не ответил, просто удивленно пробормотал:

– Здрасьти…

– У него от удара амнезия, – объяснил доктор.

– Травма серьезная?

– Да я бы не сказал, – пожал плечами доктор. – По-моему, легкий рауш. Но точно обследование покажет…

– Ясно, – кивнул Виктор. – Вы его в какую больницу повезете?

– Да она у нас одна. В травматологию его положат.

– Понятно… Ну спасибо.

– Да не за что, – пожал плечами доктор и отправился на свое место в кабину.

Логинов повернулся к Комарову:

– Твои гаишники джип не перехватили?

Комаров быстро позвонил, сказал в трубку пару слов и покачал головой:

– Нет…

– Хреново, – вздохнул Виктор.

– Так что тут случилось? – спросил Комаров.

– Пошли, посмотришь…

Если бы Василия Федоровича Панфилова, пятидесятилетнего и.о. заместителя главного технолога «забабаховки», увидели в этот момент коллеги, их бы, наверное, хватил удар. Панфилов был не то чтобы сатрапом, но достаточно требовательным начальником. Он, конечно, на многое закрывал глаза, но только в том случае, если нарушения не влияли на результат работы.

Если же кто-то из многочисленных подчиненных Панфилова ставил под угрозу выполнение календарного плана, Василий Федорович ни в выражениях, ни в средствах воздействия не стеснялся. До уличного мата дело, конечно, не доходило – все-таки в «забабаховке» трудились образованные и интеллигентные люди, – но «прорабатываемому» научному сотруднику от этого было не легче. Моральная травма от такого воздействия долго еще бередила душу провинившегося…

В данный же момент Василий Федорович возлежал на разложенном диване, иногда именуемом «пианино», и выглядел, мягко говоря, несколько непривычно. Из одежды на заместителе главного технолога были одни трусы. Руки и ноги его были привязаны веревками к стойкам диванных подлокотников…

Если бы еще неделю назад Василию Федоровичу сказали, что такое может быть с ним, он бы просто рассмеялся. В отличие от продвинутой и раскрепощенной молодежи Панфилов в сексуальном смысле до недавнего времени был консерватором. Или, пользуясь нынешним сленгом, лохом.

Просто во времена его молодости «секса в СССР» не было. Так, во всяком случае, считалось на официальном уровне. Поэтому и не смог развить свои сексуальные наклонности Панфилов. И первую брачную ночь с женой провел, пыхтя на локтях в рабоче-крестьянской позе, и всех троих своих детей зачал так же скучно.