Арч Стрэнтон - Скалолаз. В осаде

— Иехооооооууууууу!!!… Я достал тебя, Уокер!!!…

…— Это ты так думаешь, ублюдок, — прохрипел Гейб и обернулся к задыхающейся Джесси. — Беги к шахте, Джесс!

— А ты?

— Обо мне не беспокойся. Я справлюсь.

— Я останусь.

— Быстро!!! — выдохнул он. — Встретимся там.

Джесси замялась, но потом повернулась и побежала.

Гейб осмотрелся.

Вправо уходил заснеженный склон. Довольно пологий, он тянулся почти на километр и заканчивался пропастью. Слева, в сотне метров, возвышалась скала, перед которой темнели густые еловые заросли. Прямо… прямо и была шахта. А еще тропа, по которой можно спуститься вниз, до узенького карниза, опоясывающего гору полукольцом. С него тоже имелся ход в шахту. Самым полезным в этом укрытии было то, что ход, служивший когда-то для добычи мрамора, расходился в трех направлниях: первый, самый короткий, уползал вглубь скалы и заканчивался тупиком; второй, подлиннее, выходил на поверхность у небольшой базальтовой гряды, служащей одновременно берегом «Золотоискателя», а третий, самый длинный, тянулся до «Ребра дьявола» — изогнутого перешейка, по которому бандитам придется пройти, если они захотят получить третий чемодан.

Гейб уже наметил план действий и теперь лишь убедился, что не ошибся. Задуманное соответствует реальности. Нигде не валяется, скажем, сломанное бураном дерево, способное поставить все под угрозу срыва, или еще что-нибудь в том же духе.

Достав из рюкзака фальшфейер, он лег на снег за небольшим сугробом, подтянув колени к груди, сжав в пальцах зажигающую бечеву…

…Брайан бежал. В его голове, как изображение на фотографии, застыла картинка: мертвое, залитое кровью тело Уокера, распластанное на снегу. Темные брызги — когда пуля пробивает плоть, оставляя дыру величиной с кулак, должны же быть брызги — виднеются повсюду. На деревьях, на сугробах — везде. А если очень повезет, он еще застанет и последнюю агонию или, того лучше, Уокер будет не мертв, а тяжело ранен, и тогда Брайан добьет его. Раскроит башку этому ублюдку, но сначала прострелит руки и ноги. А чего заслуживает дерьмовый гов…к, сбрасывающий в пропасть тридцать миллионов долларов и похищающий еще столько же? Кстати, денежки до сих пор у него. Можно ведь припрятать их, а потом вернуться. Через пару месяцев, когда уляжется шумиха! Пусть Квейлан думает, что ублюдок Уокер сбросил их в пропасть, как и те, первые. А ему, Брайану, они будут вовсе и не лиш…

Слова застыли в его мозгу подобно сосулькам. Он даже не сразу понял, где тело. Уокер же должен лежать здесь… Нет, просто обязан лежать здесь! Брайан же стрелял! Стрелял же, мать его! Так где тело?

Тонкая цепочка следов уходила дальше, за ели, в темноту. Брайан не видел, куда они ведут, мешала бирюзовая дымка. «Слишком велико расстояние, — подумал бандит. — Значит, Уокер удрал!»

В этом была какая-то чудовищная несправедливость, и он ощутил чувство обиды на судьбу за такой подлый поворот. Похожее ему доводилось испытать лишь раз, когда, выиграв в покер пять с половиной тысяч, он тут же, в течение получаса, просадил их, да к тому же спустил еще и свои две. В тот вечер он дико злился, наращивал, поднимал и поднимал ставки, на что-то надеясь, но тщетно.

Сейчас здесь был вовсе не карточный стол и добыча, легкая, а потому необычайно притягательная, ускользала из его рук, и при этом абсолютно безнаказанно. Ему хотелось завыть от бешенства, заорать, осыпать лес свинцовым градом раскаленных пуль, точно тот был виноват в неудаче.

Влекомый этим внутренним порывом, Брайан сделал шаг и… все-таки закричал. Сначала от неожиданности и страха…

Прямо перед ним из-под земли вдруг выросла зеленая фигура. Перекошенное лицо, напоминавшее жуткую злобную маску некоего африканского божества и вздернутые вверх руки лишь усилили паническое опущение надвигающегося кошмара. Это существо показалось Брайану огромным, просто невероятным. Оно сжимало что-то в скрюченных пальцах — наверное, кинжал, да-да, точно кинжал — словно намереваясь нанести смертоносный удар, поразив врага насквозь. И оно кричало! Пожалуй, даже громче и ужаснее, чем сам Брайан. Легкие сдавило пылающим кольцом, набрать воздуха бандит уже не успел.

А потом он закричал от боли.

Невыносимо яркий шар вспыхнул перед объективами. Острая спица пронзила мозг от виска до виска и… наступила темнота. Абсолютная, непроницаемая, черная, как душа грешника, ледяная. Брайан сорвал с головы прибор ночного видения, но темнота осталась, став еще глубже и еще страшнее. Его крик катился над лесом, пугая птиц, и они, взмахивая крыльями цвета ночи, уносились прочь, галдя, внося свою жуткую лепту в полный боли и ужаса человеческий крик…