Леонора Флейшер - Герой. Бонни и Клайд - [Романы]

— Делай уроки. Сначала уроки, а уж потом кино, прогулки в зоопарк… — она сняла трубку и, услышав голос, сразу же сделала тон своего голоса холодным.

— Он делает уроки.

Джон поднял глаза, и его лицо осветилось выражением любви и надежды. Подобный ледяной тон матери был ему хорошо знаком: это означало, что звонит его папа и хочет поговорить с ним.

Берни звонил из телефона-автомата в «Шэдоу Лоундж», и поведение Эвелин приводило его в отчаяние. Она не хотела, чтобы он нарушал привычный распорядок жизни ее сына и волновал его.

— Ты знаешь, мне нужно будет уехать, — сказал он Эвелин. — Я хочу попрощаться с Джоем. Неважно куда. Я просто хочу сказать… Нет, он мне не сможет позвонить потом. У меня отключили телефон.

Эвелин прикрыла рукой трубку и повернулась к сыну:

— Это твой отец. Если ты не поговоришь с ним, он будет звонить всю ночь.

Джой с жаром схватил трубку.

— Эй, Джой, как жизнь? Это я, твой отец, старик. Ты получил двадцать долларов? Что? Ну, она права, это самое лучшее дело — откладывать на будущую учебу в колледже. Я и сам хотел тебе это предложить. Ты знаешь, я не смог в тот вечер вовремя приехать… я… Ты видел меня из окна? В одном ботинке? Да… и в грязи… Так ты подумал, что, может быть, это я — герой? — Берни запнулся, чувства переполнили его. Джой подумал, что он — тот герой! Мальчик был единственным человеком в целом мире, который мог поверить ему. Еще есть, оказывается, кто-то, не потерявший веру в него! Это было очень странно, учитывая нынешние обстоятельства. Берни было очень приятно слышать такое.

— И что она ответила, когда ты сказал ей? Что это противоречит моему мировоззрению, не согласуется с моей религией, да? — это было очень похоже на Эвелин ла Плант, Берни не упрекал ее, памятуя о том, чего только ей не пришлось натерпеться с ним. Но теперь ему нужно сообщить сыну главное.

— Да, знаешь, Джой, мы как-нибудь потолкуем с тобой об этом, как мужчина с мужчиной. Но мне сейчас нужно ехать… в эту проклятую деловую поездку… Какое-то время… мы с тобой не сможем видеться. А ты слушайся маму. Она умная женщина, да, очень умная и знает, что для тебя лучше… Нет, нет, нет! Да не в том дело, что я не хочу тебя видеть или я тебя не люблю. Я люблю тебя! Я совсем не хочу уезжать в эту командировку, но я должен ехать! Ты станешь взрослым и ты поймешь, что все эти чертовы… прости меня за грубость… дела, этот бизнес… Ты напомнил мне об этом «герое», и вот, когда ты вырастешь, ты поймешь, что жизнь очень сложная штука и к тому же очень странная. Жизнь может так иногда повернуться, что люди становятся совсем другими, не такими, какими кажутся. Когда взрослеешь, начинаешь это понимать.

Внезапно Берни понял, что вместо Джоя у телефона Эвелин.

— Что? Я говорил с Джоем.

— Твой сын действительно хочет тебя видеть, — ледяным тоном заявила его бывшая жена. — Если ты сейчас его подведешь после того, как снова появился в его жизни…

Ее слова как бритва резанули Берни по сердцу.

— Эв, ты должна понять! — закричал он. — Я должен ехать в эту проклятую командировку. Нет, подожди минуту, не вешай трубку, Эв, дай я скажу хоть слово, о’кей?

По ее молчанию он понял, что Эвелин слушает его. Берни с трудом выдавил из себя следующие слова:

— Я знаю, что иногда вел себя как последний дурак, я знаю. Ты была мне всегда хорошей женой. Я знаю, что я сам все испортил. Да, испортил все! Я просто хочу, чтобы ты знала, что я понимаю это, вот и все. А теперь мне пора ехать. Да, деловая поездка. Да, надолго, да…

Он повесил трубку. Ему больше нечего было сказать.

Эвелин ла Плант стояла и смотрела на умолкнувший телефон. Она была ошеломлена словами Берни и, более того, ошеломлена искренностью, которую в них услышала. Неужели это Берни ла Плант? С каких это пор он так переменился?

Рассказ о подлом воришке, который решил нажиться на людях, которым спас жизнь, стал бы настоящей сенсацией. Кроме того, дело о кредитных карточках тоже было покрыто мраком, и Гейл решила эту тайну раскрыть.

Взяв в охапку Чаки с его видеокамерой, она помчалась на служебной машине Четвертого канала к Берни домой. Кто знает? Ведь Гейл — замечательный репортер, и, быть может, ей удастся выяснить недостающие детали, связанные с ограблением, — думал инспектор Дейтон.

Дверь подъезда, в котором жил Берни, была незаперта; сам подъезд, с облупившейся краской и побелкой, освещался тусклой лампочкой, но Гейл все же удалось при таком освещении найти в дальнем конце коридора первого этажа дверь с табличкой: «Управляющий». Она позвонила. Дверь приоткрыл Уинстон, но только насколько позволяла цепочка.