Леонора Флейшер - Герой. Бонни и Клайд - [Романы]

Джон Баббер тихо кивнул.

— Ночью там уже становится холодно. И вам самим станет теплее, если вы кому-нибудь дадите одеяло.

Изумление Гейл росло с каждой минутой. В голосе Джона она почувствовала уверенность, какой в нем не было раньше. Он не был похож на того задумчивого парня, который сидел напротив нее в ресторане, он стал таким под влиянием обстоятельств, превративших его в героя.

В лимузине Джон повернулся к Гейл и сказал, застенчиво улыбаясь:

— Я уверен, они сделают это, соберут одеяла.

Гейл кивнула; она все еще находилась под впечатлением происшедшей в Джоне перемены. У него это вышло так непроизвольно.

Очнулась Гейл, лишь выходя из лимузина вместе с Джоном. Это не входило в ее планы; было уже поздно, она устала, да и рука снова начала болеть. Она думала, что Джон Баббер вполне взрослый человек и сможет самостоятельно найти дорогу к лифту. А она останется в лимузине и через несколько минут поедет прямо домой. Но внезапно Гейл поняла, что уже идет вместе с Джоном по холлу гостиницы, и снова они в центре внимания толпы. Казалось, все жители Чикаго пришли сюда, чтобы встретиться с Джоном Баббером.

Вдруг откуда ни возьмись появилась красивая длинноногая блондинка с огромным бюстом, которая тут же чуть ли не приклеилась к Джону:

— Потрясающе! То, что вы сделали, это подвиг! Вы святой, Джон Баббер!

Гейл вполне осознала назначение этих слов и этого бюста.

— О нет, — промямлил Баббер. — Но я… хотел бы, чтобы вы… поддержали программу помощи нуждающимся и…

Этого Гейл уже не могла вынести.

— Джон, я уверена, что она поддержит все что угодно, — и увела его. — Пожалуй, я провожу вас до вашего номера, буду вашим телохранителем, чтобы никто не причинил вам вреда.

Подведя Джона к лифту, она втолкнула его внутрь и загородила собой проход от других пассажиров. Они поднялись в пентхауз Джона одни.

В лифте Гейл немного расслабилась, до нее дошла комичность ситуации, и ей смешно было вспомнить, как эта блондинка вцепилась в обалдевшего героя.

Но Джону было явно не до смеха. Он покраснел от смущения и понизил голос, стремясь найти нужные слова:

— Меня уже давно не окружали таким вниманием… может быть, уже несколько лет.

Гейл перестала улыбаться, и их глаза встретились.

— Несколько лет? — прошептала она.

Он кивнул.

— Теперь у вас будет много возможностей наверстать упущенное, — тихо сказала Гейл.

Момент был многообещающий. Привлекательный мужчина и привлекательная женщина в лифте, одни в маленьком замкнутом пространстве. Кто станет винить их за то, что их тела случайно соприкоснулись?

— Гейл, вы очень хороший человек, — сказал Джон с выражением страдания на лице. — Я не хочу, чтобы вам было обидно…

Она заглянула ему глубоко в глаза: «Я знаю, Джон».

Он боролся со своим желанием дотронуться до нее и чувствовал себя, как последний болван.

Я спас вашу жизнь, но я не хочу этим воспользоваться…

— Да, вы действительно спасли мою жизнь! И, наоборот, я пользуюсь своим преимуществом — ведь я репортер, я должна быть профессионалом. Это нечестно…

Но их сомнения были напрасны. Их губы встретились, Джон обнял Гейл, крепко прижал ее к себе, и они слились в страстном объятии и поцелуе.

Внезапно Джон отпрянул от нее. Его лицо исказилось от боли.

— Нет, я не… имею права…

— Нет! — воскликнула Гейл. — Это я не имею права. Вы сенсация, я о вас пишу.

Эти слова ранили Джона Баббера как нож.

Лифт остановился на нужном им этаже. Гейл выпустила Джона из лифта, а потом вспомнила о своем секрете. Сейчас самое время сказать ему.

— Я знаю о вас всю правду, Джон, — весело начала она, и Джон вздрогнул, широко раскрыв глаза. Что она задумала?

— Завтра я встречаюсь с теми ребятами, которые служили вместе с вами во Вьетнаме. Мое интервью с ними будет передано в программе новостей! — Гейл с трудом сдерживала волнение.

— Во Вьетнаме?! — ошеломленно крикнул Джон Баббер.

Гейл радостно улыбнулась ему. Это будет самый великолепный репортаж в ее карьере.

— Спокойной ночи, Джон, — сказала она с милой улыбкой, и дверь лифта захлопнулась.

Джон долго стоял, уставившись на дверь лифта. Что он тут делает? Все это кончится катастрофой. Вьетнам! Господи помилуй!

Джон Баббер никак не мог заснуть. Лежа в своей роскошной постели королевских размеров в прекрасном пентхаузе, он никак не мог заставить себя перестать думать о событиях этого сумасшедшего дня и вечера, так переменивших его жизнь. Все произошло так быстро, что даже не укладывалось у него в голове. Во-первых, его интервью Четвертому каналу, затем столь изумительные жилые апартаменты, сказочные подарки и одежда, ужин с Гейл и внимание людей к нему, их поклонение ему как божеству. Джон не мог не испытывать смущения.