Андрей Молчанов - Побег обреченных

Связавшись с Шурыгиным, Власов, повинуясь накопившейся усталости и раздражению, с места в карьер попытался убедить генерала в необходимости принятия по отношению к Ракитину и Градову категорически жестких мер.

– Еще чуть-чуть, и они расползутся, как клопы, по этим горам! – говорил он. – Ищи-свищи! Медлить нельзя! Здесь не Казахстан, тут у нас пока еще надежные базы, люди… Надо их брать и колоть! Только разрешите!

Сидевший напротив него майор Дронь поощрительно качал головой, поддерживая мнение старшего товарища из столицы.

– А как там… наш гость? – спросил Шурыгин, подразумевая Астатти.

– Он с ними, вошел в контакт…

– Как вам удалось?

– Работаем, товарищ генерал…

– А Дипломат?

– Ждет выхода на связь. Мне очень трудно его контролировать, кстати…

– Ну, Коля, ты уж там…

– Я-то «уж»! В общем, как с санкцией?

– Ну… смотри по обстановке… Семь раз отмерь, как говорится…

– Пока мы мерить будем, все, что можно, отрежут! Я жду приказа, товарищ генерал!

– Это и есть приказ…

– Все понятно! – вздохнул Власов с досадой, вслушиваясь в дробящуюся череду гудков.

Майор Дронь понятливо хмыкнул.

– Начальство ни «тпру», ни «ну», а кнутом поигрывает?

– Как водится…

– Ну, а мы чего?

– Готовь группу, майор. Будем сегодня всю компанию брать. Как с местной милицией, договоримся?

– А вот с местной милицией – плохо, – сказал Дронь. – Она вся у этого Рудольфа-Адольфа в кармане и на дотации… Аккуратно придется, диверсионными методами. Иначе напоремся на скандал.

– Тогда – ночью… Сегодня они снова гуляли? Спать крепко будут?

– Надеюсь.

– Не подкачай, майор. Давай готовиться. Одежку мне выдели подходящую, перчатки, сапоги десантные… Рации, оружие на всякий пожарный…

– Не вопрос.

– Ну и «ура», в атаку… Люди готовы?

– А они у нас всегда готовы. Мы ж тут на войне, Коля.

Переодевшись в тельняшку, пятнистый теплый бушлат и проверив личное оружие, Власов принял под команду пятерых офицеров – крепких, ушлых ребят, в свое время прошедших афганскую мясорубку, управляющихся с ножами и автоматами, как с зубочистками, и просто не мыслящих себя вне колющего, режущего и изрыгающего свинец железа.

Укрывшись неподалеку от дома, в зарослях жимолости, терпеливо начали ждать наступления ночи. Сканер аудиоконтроля, соединенный с наушниками, доносил до Николая застольные разговоры.

Немало удивила Власова беседа между Ракитиным и пилотом, и невольно подумалось, что с силовой операцией он, возможно, спешит и вместо нее куда более уместен агентурный подход, однако останавливать уже вступивший в действие механизм не пожелал, сметя все сомнения, словно бульдозер ножом, одним определением: «Надоело!»

В доме между тем гремело празднество, до Власова долетал вившийся над установленным во дворе мангалом аппетитный дымок, и глотавший голодную слюну Николай преисполнялся злостью и одновременно умиротворенным предвкушением мщения.

Решено было дождаться того момента, когда компания уляжется спать: хозяин и его гостья в ходе операции захвата являлись персонами категорически неприкасаемыми и, лишь проснувшись под утро, должны были хватиться своих таинственно исчезнувших приятелей.

Наконец гости разъехались, дело начинало приближаться к развязке, но тут неугомонный хозяин внес предложение посетить недалекую дачу.

Николай, скрипя зубами, потряс крепко сжатым кулаком, мысленно проклиная все на свете.

Усмотрев на себе вопросительный взор Мартынова, также входившего в состав группы, шепнул ему:

– Теперь на дачу чудики намылились на ночь глядя! Оригиналы, блин, с шилом в жопах! А это – пятнадцать километров! На машине нельзя, засекут…

– Так-то даже лучше, – отозвался лейтенант. – Знаю эту дачу, второй день тут, в поселке, сижу, все подходы-отходы изучил… Мы по прямой, тропами, за час до нее доковыляем, а там – тишь, никого… Масть в руку, товарищ подполковник!

– Думаешь?

– Ну, прогулочка под луной, пропотеем, не без

того… А обратно уже на машине…

– Тогда – вперед!

И группа захвата легкими, стремительными тенями бесшумно канула в ночной полумрак, двинувшись, как полагал Власов, к последнему рубежу муторной, с постоянными сбивами и нелепицами операции, конечный финал которой оставался столь же неясным, каким был и в самом своем начале, еще там, в Москве, где началась вся эта путаная, нелогичная в своем существе история.