Дмитрий Черкасов - Свой среди своих

Акджи оценил юмор начальника и добавил:

— И еще на иврите.

— Верно. — Левани опять развернулся к окну. — Исходя из всего этого, мне совершенно не нравятся попытки американцев вмешиваться в наши дела, касающиеся сферы кавказских интересов. Также я не намерен сворачивать уже проделанную работу. Операции будут проводиться так, как это было предусмотрено.

— Разработать мероприятия прикрытия? — осведомился начальник отдела планирования.

— Разработайте. Отдельно — отвлечение внимания от создаваемого канала транзита через Черноморск.

Акджи кончиком карандаша почесал переносицу:

— Задействована большая сеть агентуры.

— Оставьте ключевые фигуры, остальных бросьте на другие направления, — посоветовал Левани. — Я инициирую несколько выступлений курдов, связанных с диаспорой в России. Пусть агенты займутся «русским следом».

— Ясно.

— И вот еще что… Минимизируйте круг допущенных к теме транзита. Для всех непосредственно не связанных с темой она должна быть приостановлена на неопределенное время.

— Сделаем. — Акджи закрыл блокнот. — Это несложно.

Хватов помахал стволом пистолета перед носом переговорщика.

— Десять миллионов долларов — и баста! Купюрами по двадцать долларов.

— Уважаемый господин Унитазов, — психолог был невозмутим, — поймите, ваши условия трудно выполнимы. Может быть, вы согласитесь принять часть суммы хотя бы полтинниками?

— Никаких полтинников! Только двадцатки и мельче! Не надо меня считать за идиота. — Дед Пихто полностью вошел в роль жадного, но предусмотрительного и хитрого террориста. — Не торгуйтесь, вы не на Привозе…

Посредник склонил голову набок и задумался.

Мальков наклонился к уху сидящего в кресле Иванидзе:

— Может, еще одного заложника расстрелять?

— Погоди, — шепнул «Кока Героинов». — Успеешь…

Со стороны могло показаться, что шестеро взрослых людей, являющихся к тому же сотрудниками органов госбезопасности, затеяли какую-то дурацкую игру, которая с минуты на минуту кончится, все рассмеются и пойдут вместе пить пиво.

Но это могло только показаться.

На самом деле учения по освобождению заложников проходят в условиях, приближенных к боевым, и прервать их до завершения всего процесса невозможно. Даже если бы кому-то из «террористов» пришло в голову сбегать в здание аэровокзала за горячим кофе для всей группы, он был бы тут же обезврежен без всяких ссылок на то, что он, по сути, коллега штурмовиков из РССН. Несерьезное отношение к тренировкам не допускается, каждый участник обязан работать в полную силу, ибо от этого зависят жизни уже настоящих заложников. Единственным отличием учений от реального захвата являются холостые патроны и то, что при нейтрализации «террористов» им не бьют рукояткой пистолета по голове.

Мальков отошел в сторонку, поглядывая на неподвижно сидящих «заложников», и решил обратиться с вопросом к Оленеву.

— Игорь, а прямо сейчас нас не штурманут?

— Не должны. — Заместитель начальника пресс-службы сдвинул брови. — Переговоры только начались, они еще попытаются уговорить нас сдаться…

— Ты б хоть намекнул, когда штурма ждать, — попросил Егор.

— Пара-тройка часов в запасе у нас есть. Чем дольше мы здесь сидим, тем больше устаём.

— А ты уже бывал террористом?

— Неоднократно, — ухмыльнулся Оленев. — И террористом бывал, и заложником, и с группой захвата бегал…

— Ну, и чего нам ждать? — с невинным видом спросил Мальков, надеясь на то, что Игорь проговорится.

— Сам увидишь, — хохотнул майор, поймал неодобрительный взгляд Хватова и посерьезнел. — Ты давай не шатайся без дела, а придумывай, как осложнить штурмовикам задачу.

Попытка вытянуть у Оленева подробности предстоящего освобождения захваченного самолета не удалась. Мальков вздохнул про себя и, держа пистолет стволом вниз, отправился в нос, к кабине пилотов.

Дверь в кабину оказалась заперта.

Старший лейтенант потоптался в тамбуре, подергал ручку и присел на откидное сиденье у стойки с кофеваркой.

«Да-а, не выходит что-то каменный цветок, — грустно подумал референт ИАС. — Может, под кресла зашхериться и оттуда по спецназёрам палить? — Егор вытянул шею и визуально оценил расстояние от пола до сиденья. — Не пойдет. Не помещусь… Взрывчатку нам тоже не дали, так что двери не заминируешь. Эх, доля моя горькая… Что ж делать-то, как говаривал товарищ Чернышевский?»

Сияющего золотыми зубами, толстого и слегка неопрятного Романа Борисова в разных местах величали по-разному: в городской администрации — уважаемым коммерсантом и председателем общественных организаций «Союз цыган города Черноморска» и «Угнетенный народ», на страницах газет — «цыганским бароном», в таборах — Герцогом, в милицейских сводках — «лидером преступного сообщества лиц цыганской национальности», старые воры между собой — по забытой давным-давно кличке «Ромка-Лисапед», прилипшей к оборотистому цыгану за удивительную способность в течение одного дня спереть и перепродать десяток педальных машин, причем иногда он воровал велосипеды у тех, кому полчаса назад и продал.