Владимир Черкасов - Опер против «святых отцов»

— Не, тот без бороды. Морда у него — гнусь ментовская. — Он осекся. — Извини, Кость.

— Что-то по долгам у них получилось?

Глаза Пустяка под очками с треснувшим стеклом ожили.

— Ага. Крутой тот пузан с корешем. Как продавали магазин, по бумагам показали, что долгу имеют миллиарда два — еще прежних денег. А новые купили, узна?ют — три миллиарда на «Покрове» висит! Новые-то — черные, с Кавказа, горячие ребята. Начали на того пузана наезжать, а он их культурненько на хер. Похоже, черные — бандиты, а за пузаном то ли высокие менты, то ли само ФСБ. Неизвестно, чем разборка кончится.

— Фамилия пузана Белокрылов?

— Правильно.

— На моем участке такое творится, ты под самыми дверьми разборки скучаешь, а мне ни слова, — укоризненно проговорил опер.

— Да пока базарят, — виновато произнес Пустяк, — до стрельбы далеко.

— Ты, Валя, кончай горбатого лепить! — вонзился в него глазами Кость. — Не хочешь мне помогать, так и скажи. Но где ты был, когда неделю назад у Тургеневки паренька с кейсом бабок на гоп-стоп двое с ножами пытались взять, сам будешь перед нашими доказывать.

— А чего? — заморгал Пустяк. — Я, что ли, того тряс?

— Скажи спасибо, что приметы нападавших я с потерпевшего лично снимал. Он точно тебя описал: твои очки с треснувшим левым стеклом он хорошо запомнил.

Валя вздохнул.

— А чего? Денег мы не взяли.

— Куда ж брать, когда парень пушку достал.

— Во-во! — воскликнул Пустяк. — Какое он имеет право огнестрельное оружие носить?

Капитан усмехнулся.

— Лохи вы. Газовый был у него пистолет, причем незаряженный.

— Видишь, Кость, как битые окуляры меня подводят? — загрустил Валя.

— Что слышно по убийству у Меншиковой башни?

— Ходит слух, будто на перо того с попом залетный поставил. Не наши деловые трудились, — уже четко доложил Валя.

— А откуда залетный? Не с востряковских?

— Такое тем более подтвердить не могу.

Махнув рукой, Кострецов зашагал прочь, решив пообедать дома.

Жил он в доме в том самом Архангельском переулке. Проходя мимо Меншиковой башни, Сергей увидел на противоположной стороне от церковного Подворья Никифора. Мужик стоял, победоносно расставив кривые ноги, позыркивая на церковь и терзая одной рукой свою длинную бороду.

Сергей перешел к нему на тротуар и проговорил, подходя:

— Неравнодушен ты к этой церкви.

Никифор скосил на него глаз, прокашлялся. Потом, собрав во рту слюну, смачно плюнул в сторону храма.

— Сатаны! Не церковь теперь это, а лишь музей. — Он утер короткопалыми пальцами усы, воззрился на Кострецова. — Да что ты в леригии понимаешь, ежкин дрын!

Махнул рукой и подбористо направился прочь.

Дома Кострецов критически осмотрел содержимое холодильника. Он обычно набивал его разными полуфабрикатами, чтобы наспех можно было соорудить приличную еду. Но в замоте последних дней из провизии в морозилке осталась лишь пачка пельменей.

Сергей приготовил это незамысловатое блюдо и съел его, запивая пивом. Закурил и набрал номер телефона офиса архимандрита Феогена Шкуркина, полученного от Топкова.

— Добрый день, отец Феоген, — сказал он, когда архимандрит взял трубку, — это капитан милиции Кострецов. Мы с вами после убийства Ячменева познакомились.

— Спаси Господи, — басовито ответил Феоген. — Не очень в таких делах день добрый. Есть какие-то новости по убийству?

— Имеется подозреваемый.

— О, существенно!

— Хотел поговорить на эту тему. Можно к вам подъехать?

— Пожалуйста, товарищ капитан. Только вечером я в командировку уезжаю, поторопитесь.

Кострецов пристегнул подмышечную кобуру, накинул куртку. Сбежал из своей квартирки, которую ему выкроил новый хозяин этажа, по черному ходу на улицу. Там проходными дворами прошел в ОВД, взял машину и отправился в Отдел внешних церковных сношений патриархии в Свято-Данилов монастырь.

В обширном дворе монастыря капитан подивился окружающей старине и стеклянному входу монастырской гостиницы, модерново впаянной среди осадистых стен, взметнувшихся куполов, окошек-бойниц, очевидно келий. Поискал глазами, в каких амбарах тут могут быть табачные залежи, но даже наметанный опер-ский взгляд не смог определить их среди соборного великолепия.

В офисе ОВЦС капитана уже ждали и провели в кабинет Шкуркина, где благость икон органично сочеталась с монастырской опрятностью. Архимандрит же с острыми и удалыми глазками выглядел здесь так же неуместно, как модерн гостиницы на дворе.