Сергей Самаров - Иногда пули – как снег на голову

– Обыкновенно. Лопатками…

Фехтование малыми саперными лопатками входит в курс боевой подготовки солдат спецназа ГРУ, как и метание этих лопаток. Более того, метание тоже является составной частью фехтования. А как оружие ближнего рукопашного боя малая саперная лопатка, отточенная до такой степени, чтобы ей можно было бриться, может сравниться только со средневековым рыцарским топором, хотя гораздо легче последнего, что позволяет нанести за равный промежуток времени гораздо больше ударов, как рубящих, так и просто режущих, и даже колющих.

– Анфилатов!

– Я, товарищ старший лейтенант!

– Раздели отделение на две части. Снайпера не считай, он остается на месте. Половину отправь ко мне, со второй половиной выдвигайся по правому флангу на уровень ночного визуального знакомства. Разговор по душам, с рукоприкладством. Задачу понял хорошо?

– Снайпера поставил… Не позволить произвести ни одного выстрела.

– Отлично! Что это такое – сам понимаешь…

– Первый удар в горло, второй, если понадобится, по руке с оружием. На отруб…

– Все правильно. Отсылай половину солдат ко мне, с остальными выдвигайся. Аккуратно. После выхода к месту поддерживаем постоянную связь.

– Понял, товарищ старший лейтенант…

– А меня одного с собой возьмешь? – спросил вдруг лейтенант Варсонофьев. Он не против приказа возражал, он хотел быть полезным.

Арзамасцев в ответ только отрицательно головой покачал. Предполагал, что «краповый» лейтенант имеет хорошую подготовку, и собственную лопатку имел, и обращаться с ней, наверное, тоже мог, но невозможно было предположить, как посторонний лейтенант своими действиями впишется в сработанный коллектив отделения. Так что лучше было не рисковать…

Полковник Даррелл никогда, где бы он ни находился, в какой бы точке земного шара ни работал, не интересовался боевыми действиями. Он знал, что они проходили, иногда даже почти под носом у него, но все боевые действия были, как полковнику казалось, параллельными его собственным действиям и никак с ними не пересекались. Однако сейчас Даррелл волновался относительно появления нежданно-негаданно угрозы, причем не такой уж сильной, если судить по обыкновенному стандартизированному рассмотрению боевой единицы. Всего-то взвод спецназа. Что это? Сила великая? Как истый американец, полковник Даррелл считал за силу только американский спецназ, хотя и о нем тоже был не самого высокого мнения, как и об американской армии в целом. И вообще он не понимал всей этой суеты вокруг разного рода подразделений спецназначения в любой стране. Он отдавал себе отчет, что силы любого человека всегда ограничены, невозможно создать каких-то супер-бойцов современными способами, даже при наличии у них самого современного вооружения. Невозможно сделать бойца даже под гипнозом. Превратить человека в боевое мясо, идущее без страха на убой, гипноз позволяет, но воевать он не научит. И потому полковник не видел опасности в действиях спецназа.

А что произошло в этот раз? Та же склонность к анализу позволяла Дарреллу оценить успех спецназовцев, которым противостояли гораздо большие силы. Но здесь сработал пресловутый философский закон перехода количества в качество. Причем не столько в качестве подготовки личного состава, сколько в качестве вооружения. Однако до наступления рассвета оставалось чуть больше трех часов, и это было, можно сказать, решающее время. Три часа моджахедам предстояло хоть как-нибудь продержаться, а потом их количественное преимущество позволит все расставить на свои места. Это было понятно. Но три часа еще необходимо было продержаться. И полковник Даррелл пожелал не покидать эмира Хафизова в это оставшееся до рассвета время. Рядом с эмиром он себя ощущал в безопасности…

Все знали, что эмир Фикретов только что вышел из тяжелого и кровопролитного боя, где его джамаат, по сути дела, перестал существовать. Тем не менее отдохнуть ему не давали. Чамутдин Шамилиевич понимал, что он личность известная, но не предполагал, что моджахеды, собравшиеся на зиму под крыло эмира Хафизова, с таким уважением к нему относятся, что сразу соберутся у костра в гроте, который отвели Фикретову, и будут уважительно ждать, когда он что-то скажет. Эмир даже к костру на ужин не ходил. Как приносили в грот за металлической дверью еду самому Хафизову, так же принесли и ему, хотя в его гроте вместо металлической двери висело простое байковое одеяло. От Чамутдина Шамилиевича требовали оценки того, что происходило за пределами базы. Информация полностью поступала только к самому Эльмурзе Шуайбовичу, а тот предпочитал не делиться ею со своими бойцами. Но тем хотелось знать, что происходит, куда ушло такое большое количество моджахедов и почему так мало вернулось. Это не было простым любопытством. Это было опасением за свою жизнь, хотя все моджахеды, как и эмир Фикретов, полностью доверяли Хафизову, считая, что он способен вовремя принять необходимое решение. Но и от Фикретова чего-то ждали.