Сергей Самаров - Месть в тротиловом эквиваленте

— Зачем? — не понял Юрий Максимович.

— Чтобы отправиться в СИЗО, — невозмутимо и чуть-чуть устало сообщил ему капитан уголовного розыска.

Врач вышел. Дверь он тоже прикрыл без стука и весьма плотно.

Но через десять секунд она резко открылась позади меня. Я это ощутил и обернулся.

В дверной проем мимо меня на своего клиента смотрел адвокат Алексей Юрьевич Поросюк.

— Полковнику позвони, — дал он совет, тут же исчез и закрыл за собой дверь так, словно его кто-то попытался вытолкнуть легким ударом каблука в лоб.

«Следующий раз влезет, попытаюсь», — решил я.

Только разбивать себе кулак я не намеревался, хорошо знал, что лобовая кость — самая крепкая в человеческом скелете. На такой случай у меня припасена протезная коленная чашечка из высоколегированной нержавеющей стали. Вариант опробованный и безотказный. Есть люди, готовые это подтвердить. И нет тех, кто после получения удара коленом долго простоял на своих ногах. Найти место помягче и аккуратно опуститься на него никому не удавалось.

Нифонтов хмыкнул и вытащил телефон. Я подумал, что он сейчас попросит у капитана разрешение позвонить, как это обычно бывает. Юрий Максимович, видимо, к этому с детства не привык, но капитан уголовного розыска спокойно наблюдал за происходящим.

Юрий Максимович долго слушал гудки, потом растерянно сказал непонятно кому, скорее всего, самому себе:

— Не отвечает…

— Да, наверное, и не ответит. В камере СИЗО телефоны обычно забирает охрана. Иногда возвращает, в другой раз нет.

— Какая камера и охрана? Вы хоть знаете, кому я звоню?

— Полковнику Свекольникову, я полагаю. — Капитан полиции старательно зевнул.

— И что?

— Полковник Свекольников задержан, возможно, уже и арестован по подозрению в убийстве вашей тети Елены Анатольевны Нифонтовой. Когда присутствуют такие убедительные доказательства, суду не требуется много времени на то, чтобы оформить арест.

— Тетю Лену убили? — Юрий Максимович даже лицом не побледнел, а посветлел.

Он вдруг осознал, наверное, что является наследником большого состояния в виде квартиры, расположенной в самом центре Москвы. Но тут же вспомнил, что его тоже дожидается шконка в СИЗО, и потух глазами.

Открылась дверь. Врач с пожилой медсестрой принесли большой полиэтиленовый мешок с одеждой и обувью. На нем была приклеена бумажка с фамилией Юрия Максимовича. Медики оставили его на свободной кровати и вышли.

— Переодевайтесь, — не сказал, а сухо и жестко приказал капитан.

— Выйдите! — потребовал Нифонтов от нас.

— Забудьте это. Вы теперь постоянно будете находиться под приглядом охраны или сокамерников. При этом не будете знать, кто из них работает на администрацию. Есть и такие. Это я точно говорю, потому что знаю. Так что отбросьте стеснение и переодевайтесь. Надо когда-то к этому привыкать.

Нифонтов растерянно посмотрел по сторонам, снял с себя больничную пижаму, показав тощее, но жилистое тело, сплошь украшенное татуировками, отчего он сам походил на перезрелый баклажан, и стал одеваться.

— Значит, уснул на диване, а пришел в себя, когда начался пожар? — спросил я, памятуя информацию, полученную от капитана угрозыска.

— Да, — тихо сказал Юрий Максимович, продолжая одеваться.

— А уснул тоже в верхней одежде?

— Да. Я переодеться в домашнее не успел. Уставший был.

— И кроссовки снять забыл?

— Не помню даже, как они на ногах оказались. На диване-το я, наверное, без них лежал.

— У вас в доме было принято разуваться при входе? — спросил я.

— Нет, мы обычно проходили в дом в обуви.

Он лгал. В прихожей, вернее, там, где раньше была таковая, нашлась целая гора обгоревшей обуви. Если бы домочадцы не разувались, то ее там не было бы.

— А кроссовки вы надели тогда, когда сапоги сняли?

— Какие сапоги? — Нифонтов сделал вид, что не понял, о чем разговор.

— Те, в которых бензин в канистру наливали. Тот самый АН-98, которым вы свой «Порше» заправляли. Запамятовали? Один сапог вы умудрились бензином облить.

— Я не понимаю, о чем вы говорите.

— Экспертиза показала, что вы устроили в доме поджог, — объяснил капитан полиции. — У меня к вам есть деловое предложение. Оно в ваших же интересах, да и нам, признаюсь, жизнь облегчит и время сэкономит. У вас еще есть шанс устроить явку с повинной. Все рассказать про поджог. Суд это учтет при вынесении наказания. Если не пожелаете, приговор будет максимальным.

Нифонтов молчал, наверное, целую минуту, раздумывал, потом сказал, тем самым признавая, на мой взгляд, свою вину: