Девид Джонсон - Дерево Джошуа. Группа ликвидации

И все же теоретически такая возможность существовала, и он уже вполне дошел до нужной кондиции, поэтому мне надо было что-нибудь с ним сделать, не доводя дело до летального исхода. Я резко описал палкой круг против часовой стрелки — забыл точное наименование этого приема — и, подхватив меч у самого основания клинка, начал быстро вращать свое оружие.

Опытный фехтовальщик, будучи в хорошей форме, просто-напросто увернулся бы от моего клинка — в данном случае палки — и продолжал бы свою атаку, но реакция у коротышки уже притупилась: он устал и внезапное нападение застигло его врасплох. Он выронил свой меч, и, тот, описав дугу, грохнулся на дорожный гравий. Он на мгновение замер, безоружный, изумленный, и я не знал что же делать с этим несчастным теперь. Наверное, я и сам немного устал.

Я сдвинулся, но было уже поздно. То ли всхлипнув, то ли издав сдавленное рыдание, он кинулся за своим оружием. Опередив меня, он подхватил меч и снова бросился вперед, но уже не фехтовал. Он обхватил меч обеими руками и размахивал им точно дубинкой, метя мне в голову. Он рыдал от отчаяния, страха и ярости, намереваясь подсечь меня как иссохшее дерево.

Оставалось только одно, что могло спасти меня от его безумной атаки. Я бы мог его запросто убить, поскольку он раскрылся, подняв руки над головой. Так что, сделав один прямой резкий выпад, я бы вонзил медный наконечник прямо ему в горло — но мне было запрещено убивать. «Ни при каких условиях. Это приказ. Это приказ». И вдруг у меня оказалось сразу несколько орудий. Обе мои руки заняты и надо было от чего-то избавиться, чтобы взять его живым, хотя эта перспектива казалась не более приятной, чем снимать с дерева извивающуюся и скалящуюся рысь.

Я отразил удар меча, который, нанеси его коротышка удачнее, раскроил бы мне череп — даже если бы меч и не имел трех острых граней. Бросив палку и нож, я обхватил коротышку обеими руками, стальным объятием стиснул его (если бы ему удалось вырваться, он бы меня в мгновение ока пронзил своим мечом) и ударил изо всех сил коленом ему в пах. Он перегнулся пополам, и я огрел его по затылку, но не ребром ладони — чтобы перебить ему шейные позвонки, а просто кулаком, точно молотом, чтобы он плюхнулся на дорогу. Он упал и свернулся в клубок, как дитя обхватив себя за ушибленное место.

Тяжело дыша, я поднял свой нож, потом подобрал его меч и трость-ножны и соединил обе половинки. Трость-меч представляла собой образец изумительного мастерства: место разъема не было заметно. Я нашел гамбургскую шляпу, отряхнул ее от пыли и принес коротышке, все еще недвижно лежащему на дороге. Моя левая рука болела, и мне его было совсем не жаль, хотя, надо честно признать, он выдал чертовски лихой сольный номер. Вот только еще предстояло выяснить, была ли это подлинная драма или шутовская комедия. Я склонился над ним и услышал стон. Я различил имя и нагнулся еще ниже.

— Сара, — хныкал он. — Я сделал все, что мог, Сара. Прости меня! — Потом он взглянул на меня. — Я готов, — произнес он внятно. — Если бы я был чуть повыше ростом… да покрепче… Но я готов. Убей меня, убийца, как ты убил ее!

Мы долго выясняли отношения. Окончательно смирившись с мыслью, что ему не удастся геройски погибнуть от моей руки, коротышка сообщил мне, что он жених Сары Аундгрен. Рауль Карлссон из торгового дома «Карлссон — Леклэр, дамская одежда: Стокгольм — Париж — Лондон — Рим». Он познакомился с Сарой в ее магазинчике готового платья, куда пришел по делам фирмы, и у них завязался роман.

Однако в последнее время его стало беспокоить состояние Сары. Казалось, ее что-то угнетало, она была печальной. И вот когда она не пришла как-то на назначенную встречу к обеду, а потом в тот же день позвонила ему из какого-то отеля, чтобы отказаться от ужина, сославшись на весьма неубедительную причину, он решил отправиться туда, чтобы самому во всем разобраться… Ну, по правде сказать, он начал за ней шпионить. Ради ее же блага, конечно, а вовсе не потому, что он ревновал. Он просто хотел узнать, что ее тревожит и может ли он ей чем-либо помочь.

Тайно наблюдая за ней в вестибюле отеля, где она кого-то дожидалась, он скоро понял, что она, в свою очередь, тоже за кем-то наблюдает. Он заметил, как я спустился в вестибюль с Лу Тейлор. Сара двинулась за нами, а он — за Сарой. После ужина он проследовал за нами обратно в отель. Потом Сара села в свою машину и поехала к парку. Он преследовал ее до самого парка. Она ускользнула от него, пока он искал удобное место, где можно было бы оставить «форд». Когда он вернулся к автостоянке пешком, ее новенький «фольксваген» все еще стоял там — пустой.