Владимир Першанин - «Братская могила экипажа». Самоходки в операции «Багратион»

«Штуги» выползли парой, одна за другой. На броне уже не сидели смеющиеся солдаты, а, пригнувшись, шагали следом, укрываясь за машинами. Головная быстро и мягко развернулась на покрытых резиной гусеницах. Пушка длиной три с половиной метра смотрела на улицу, где шел бой.

«Штуга» выискивала цель и была способна крепко ударить своими десятикилограммовыми снарядами. Но русские и немецкие солдаты смешались в рукопашной схватке. Кроме того, закрывая обзор, бежал к траншее взвод эсэсовцев.

– Ну, эти сейчас покажут иванам, – сказал молодой лейтенант, командир группы из двух машин.

Он воевал с весны и участвовал в успешных контрударах, которые не дали русским продвинуться вперед в апреле. Их установка уничтожила тогда две «тридцатьчетверки» и крепко потрепала стрелковую роту. Правда, «тридцатьчетверки» были старого образца. Но лейтенант с удовлетворением вспомнил, как их тяжелый снаряд буквально сорвал башню русского танка.

Они хорошо приложились и по русской пехоте, уложив пулеметными очередями не меньше двух десятков солдат. В успехе того боя главной заслугой были умелые действия опытного экипажа. Однако лейтенант, не раздумывая, приписал главную заслугу себе как командиру взвода и был отмечен в приказе по дивизии как перспективный и смелый офицер.

– Ударим, когда русских погонят, чтобы не задеть своих.

Наводчик, из числа старых артиллерийских унтер-офицеров, предостерег командира:

– Здесь где-то прячутся русские танки или самоходки. Я слышал выстрелы. Хорошо бы послать разведку.

Разведка была послана, а лейтенант увидел цель.

Капитан Бобич, понимая, что эсэсовцы могут сразу переломить ход боя, бежал им навстречу вместе с расчетом «Дегтярева» и отделением десантников. Силы слишком неравные, но это все, что удалось собрать за несколько минут.

Медлить было нельзя. Решительный настрой эсэсовского взвода надо сбить с ходу. Рядом с Бобичем, как всегда, бежал его семнадцатилетний ординарец Андрюха Минаев.

Понимал это и комбат Карелин, чьи самоходки наступали по двум улицам и невольно рассеялись, подавляя огневые точки и поддерживая стрелковые роты. Павел не хотел обнаруживать себя раньше времени, но другого выхода, пожалуй, не оставалось.

Десантное отделение залегло во дворе одного из домов и открыло огонь. Прицелиться толком не успели. Тяжело дыша после бега, сыпали длинными очередями. Возможно, кто-то из эсэсовцев был убит или ранен, но остальные дружно бросились на землю. Пусть иваны собьют азарт беспорядочной стрельбой!

Большинство эсэсовцев, хорошо натренированные, успели укрыться в воронках и придорожной канаве. Отсюда было сподручно вести ответный огонь. Сразу заработали два пулемета «МГ-42». Остальные били прицельными выстрелами из карабинов и короткими автоматными очередями.

Расчет «Дегтярева» успел выпустить диск Плотная трасса «МГ-42» хлестнула по кустам смородины, где укрывались пулеметчики. Первый номер был убит, когда потянулся за новым диском. Его помощник отшатнулся. Обезображенное лицо товарища смотрело на него впадинами пустых глазниц.

В следующее мгновение разрывная пуля ударила в диск, который он протягивал сержанту, вышибла его из рук и обожгла ладони мелкими осколками.

Большинство десантников были вооружены автоматами. Эсэсовцы не торопились продолжить атаку, зная скорострельность и точность боя русских автоматов «ППШ». Немцы усилили огонь. В течение нескольких минут погибли еще двое десантников.

Пули косили кусты и траву во дворе, разлетались остатки обугленного забора, усеяв все вокруг угольным крошевом. Автоматчик с перебитыми ногами ворочался и стонал, пытаясь зажать раны.

Кто-то из отделения продолжал стрелять, вжимаясь в землю, но поднять голову и прицелиться было невозможно. Пока эсэсовцев сдерживал капитан Бобич и его семнадцатилетний ординарец, не боявшийся смерти. Остальные пять-шесть десантников, пряча головы, стреляли практически наугад. Они знали, что через считаные минуты эсэсовцы поднимутся, и ждали этого, сберегая последние патроны.

– Впереди две «штуги», – передал по рации остальным экипажам Карелин и приказал Хижняку: – Двигай помалу.

Сержант осторожно выводил самоходку из укрытия. Он тоже увидел немецкие штурмовые орудия и с тоской подумал, что экипаж лезет к черту на рога.

– Сейчас врежут, – бормотал он. – Куда мы премся?

Пулеметчик Гриша Зуев застыл, глядя на немецкие машины с массивными орудийными стволами. На что рассчитывает комбат, к которому он так необдуманно затесался в экипаж? Надоело бегать в атаку, в которых он был дважды ранен? Сейчас получит не пулю, а снаряд. От него не увернешься.