Сергей Самаров - Бикфордов час

Я не стал объяснять, как у нас люди живут, зная, что и у нас старики не живут, а только выживают. И пенсии хватает только на покупку веревки, чтобы повеситься, а на мыло для веревки пенсии не хватает. У отца, правда, была еще и инвалидская добавка к шахтерской пенсии – он ушел на инвалидность по причине непонятно откуда взявшейся эпилепсии. Но и некогда большой шахтерской пенсии, и инвалидной добавки к ней ни на жизнь, ни на лекарства не хватало. Да и то выплачивались они нерегулярно. А что выплачивалось, большей частью оседало в магазине.

Но я не о том разговор хотел вести.

– Мама как? Где она?

– Вон… Лежит…

Я знал, что мама всегда вставала с рассветом. Она не из тех, кто любит бока пролеживать.

– Болеет? – переспросил я обеспокоенно, хотя в голове сразу мелькнула нехорошая мысль, что мама с отцом с вечера сильно выпили. Так сильно, что отец до сих пор не протрезвел, а мама встать не может. Такое еще на моей мальчишеской памяти бывало.

– Болеет… Избили ее…

– Как? Ты!..

– Не-а… Эти… У нас тут, в Терриконовке стоят… Войска… Национальная, чтоб им сдохнуть, гвардия…

– Как? За что?

– А ни за что. Просто приходят в дом и забирают, что хотят. Вот понадобился кому-то холодильник наш. Приехали за ним на машине. Сказал кто-то, сука, что холодильник у нас хороший. Тот, что ты нам купил, корейский. Большой. Сказали, им для лаборатории надо. Забрали вместе с продуктами. Меня дома не было, я бы за вилы схватился. А мама что… Она в руки им вцепилась, хотела хотя бы продукты из холодильника забрать. Какой там… Ее избили так, что до моего прихода с пола подняться не могла. Два с лишним часа валялась. Вот так у нас тут… А ты приедешь, и тебя, и нас совсем убьют… Все одно кто-то скажет, что ты русский офицер… Значит, для них – враг…

– Как же так, папа? – растерянно спросил я.

– Не переживай сильно. Я с ними сам рассчитаюсь. Мне не нравится, когда мою жену чужие бьют. С одним уже рассчитался. И с остальными тоже разберусь… А это что? Извини-ка…

Я хотел еще попросить маме трубку дать, если она говорить может, но разговор тут прервался, и папа ничего больше сказать не смог.

А я в растерянности опустил руку с трубкой…

– Что там у них случилось? – спросила, выходя из спальни и завязывая на ходу пояс на халате, Ольга, моя жена. Она, рафинированная горожанка, преподаватель в музыкальном колледже, мягко говоря, слегка недолюбливала моих родителей и спрашивала явно только для проформы. Но я начал объяснять, возбужденно жестикулируя при этом. Ольга, привычная к моему обычному немногословию, смотрела на меня с легким удивлением. Ее же еще в госпитале, когда приезжала ко мне, предупредили, что у меня с большой долей вероятности могут возникнуть «речевые проблемы». А тут все наоборот получается…

– Трубку не урони… – посоветовала, прервав меня. – Убери в чехол.

– Разговор прервался. Сейчас сам перезвоню. Наверное, у отца деньги на трубке кончились. Звонок-то международный…

Ей слушать мои возмущенные объяснения было малоинтересно, и потому я объяснять не стал и отошел к окну, чтобы на свету позвонить отцу. На окнах были задернуты плотные теневые шторы, и в квартире стоял полумрак. Но трубка «подала голос» раньше, чем я до окна дошел. Думая, что это снова папа, я не посмотрел на определитель и сразу ответил:

– Слушаю…

– Старший лейтенант Наскоков? – спросил незнакомый голос. Строго спросил, с откровенными командными нотками.

– Я! Слушаю, – отозвался я привычно.

– Вы в Москву когда собираетесь?

– Я вообще-то не собирался. А кто это спрашивает?

– Полковник Росомахин. Диверсионное управление ГРУ.

– А что, товарищ полковник, есть во мне необходимость?

– Есть.

– Мне доехать недолго. Через два часа буду в Москве.

– На чем добираться будете?

– Думаю, на машине жены.

– На дорогах – час пик… Значит, три с лишним часа. Короче говоря, старлей, я жду вас через четыре часа. Пропуск вам будет заказан. Из бюро пропусков позвоните дежурному по управлению. Он пошлет за вами посыльного солдата.

– Понял, товарищ полковник. Ровно через четыре часа буду у вас…

Посыльный был не солдатом, а сержантом контрактной службы. Но полковнику ГРУ было простительно не знать, кто является помощником дежурного по управлению в каждый конкретный день. Спустившись в подвал бюро пропусков, сержант громко назвал мою фамилию. Я отделился от стены, где почти сидел на батарее отопления, и подошел к нему.