Сергей Самаров - Бикфордов час

И он терпел. Абу Саид устал сидеть в постоянном наклоне и руками придерживать свой упакованный груз, чтобы его не подбросило, когда подбрасывает машину. Несмотря на обещание майора Гризли, аккуратной подобную езду назвать было сложно. Видимо, и сам Гризли это понимал. И потому машина скоро остановилась, послышались голоса, но разговаривали по-украински, и потому молодой профессор ничего не понял. Но один из диверсантов-турок сказал на чистом арабском языке:

– Гризли сам сел за руль. Водила не хотел доверять, майор обещал пристрелить его за такую езду.

Но теперь езда пошла совсем другая. Машина плавно преодолевала и ямы, и бугры. Так, показалось майору Хайяту, они даже поехали быстрее. Наконец грузовик остановился. Через несколько секунд откинулся задний полог. За бортом видно было голову майора Гризли. Майор даже рукоятками загремел, открывая задний борт, чтобы удобнее было спускаться. За это действие такого командира стоило только похвалить.

– Вы хорошо ездите, – не смог не отметить Абу Саид…

– За мной! – я дал команду батальонным разведчикам и первым двинулся в темноту, навстречу трем пока спящим «укропским» пулеметам. Карту минного поля, через которое предстояло пройти в первую очередь, я изучил хорошо, хотя и сделал это чрезвычайно быстро. Даже комбат Вихрь удивился и недоверчиво спросил:

– Никак все уже запомнил?

– Все запомнить невозможно, – не стал я лукавить и строить из себя супершпиона.

– А что тогда карту убрал? Посмотрел бы внимательно. Эту карту мы тебе с собой не выделяем. Эта карта – залог нашей безопасности.

– Не доверяешь? – хмыкнул я.

– Не в том дело. Просто я не верю в бессмертие. Шальная пуля, и все… Где-то в окопе пьяный Олесь проснулся, захотел в туалет, но спьяну добежать не успел – обгадился. И от расстройства психики дал очередь в ночь. И все. И пуля в голову. А утром кто-то сползает, хотя бы чтобы карманы «обшмонать», и все, и карта будет у «укропов». Рассмотрят. Будь уверен, они карты читать тоже умеют, когда протрезвеют. А иногда, когда выпить нечего, потому что все вокруг уже выпито, даже они трезвеют.

– Вот потому и не беру.

– Так рассмотри хорошенько. Зря мы, что ли, «коридор» делали? Наши саперы рисковали, чтобы ты прошел. Брюхом на мину ляжешь, мы в ответе будем. И нам обидно. Мины-то наши, мы ставили. Не для тебя же старались.

– Я уже посмотрел.

– Я и спрашиваю, запомнил? Ты говоришь, что все запомнить невозможно.

– Потому я и не забиваю себе память. Невозможно, значит, и пытаться не надо. Надо просто сфотографировать. А потом, уже на месте, фотографию в голове воспроизвести.

– Это как?

Вихрь не работал раньше со спецназом ГРУ и потому не знает, чему нас долго и с толком обучали, порой даже под гипнозом, чтобы развить определенные способности, недоступные человеку в нормальном состоянии. В процессе обучения, кто умеет, сам себя вводит в альфа-состояние полусна, кто не умеет, прибегает к услугам психотерапевта. И так проходят обучение. Знания, полученные в альфа-состоянии, откладываются глубоко, некоторые даже в подсознании. И помогают работать.

Комбат выложил на стол другую карту, где не было отмечено ни минное поле, ни «коридор», подготовленный саперами для меня и разведчиков батальона. Вихрь ничего не сказал, только пододвинул ближе ко мне карту и убрал подальше карандаши, чтобы я не начал на чистой карте отметки наносить. Я понял, чего он хотел в своей недоверчивости. И просто показал пальцем, где нам необходимо идти, придерживаясь «коридора». Комбат сверил с основной картой, покачал головой с непониманием, маловерием, но и с одобрением:

– Вот это память. Это какая же хренова нагрузка на мозг – все в голове держать… У меня бы, скажу честно, от натуги мозги бы через задницу вытекли.

Я еще раз повторил, что в голове всю карту, имеющую при своем масштабе множество мелких деталей и обозначений, удержать невозможно. Я просто фотографирую карту, а потом восстанавливаю фотографию в памяти. Причем фотография содержится тоже не в памяти, а в подсознании. А где живет подсознание, не скажет никто, кроме Бога. Никто не скажет, и где память в организме живет, не только подсознание. Сколько в различных институтах, университетах и лабораториях ни исследовали мозг в момент запоминания, не смогли найти участки, которые в это время активизируются. И есть даже предположение, что человеческая память живет не в теле, а где-то вокруг него, в ауре или еще где-то. Кто-то даже предположил, что все знания откладываются в земной оболочке, которую академик Вернадский назвал ноосферой. Запоминая что-то, человек добавляет свои знания в ноосферу, а потом считывает данные. Иногда эти же данные могут прочитать даже другие. И именно поэтому, например, Маркони и Попов одновременно изобрели радио. Попов испытал его на три дня раньше, а Маркони в это время изобретение запатентовал.