Лев Пучков - Чистильщик

– Эх и не вовремя же ты, Николаша! – горестно пробормотал Дон, когда гроб миновал чугунную кладбищенскую ограду. – Мог бы годик-другой подождать… – И украдкой покосился на нас с Оксаной. Как-то мы восприняли вроде бы искреннее проявление его скорби?

Мы восприняли. Оксана поравнялась с патроном и взяла его под руку – старый половой разбойник тотчас же прижал поплотнее локоть к ее боку. Я тоже поравнялся с шефом, но брать его под локоток не стал, а лишь красноречиво вздохнул, показывая, что разделяю его горе в полной мере и все прекрасно понимаю.

Отношение Дона к внезапной кончине вице было двойственным. Как лицо, максимально приближенное к персоне, я прекрасно понимал эту двойственность и в определенной степени даже сочувствовал шефу. Как лицо, явившееся причиной всей этой истории, я отчетливо осознавал, что для Дона данный исход в сложившейся ситуации – как ни кощунственно это будет звучать – чуть ли не наиболее оптимальное разрешение кое-каких проблем, возникших за последний период в их с Ник-Ником совместной деятельности.

Если в день гибели Гнилова Дон был ошеломлен и подавлен, то сегодня он выглядел вполне свежо и элегантно. Я бы даже сказал, что у шефа проклевывалось бойцовское настроение: по дороге на кладбище он, забывшись, начал насвистывать «Вальс-фантазию» Глинки, отбивая пальцами такт по обшивке двери «Линкольна». Дело в том, что «Вальс-фантазия» сквозь зубы во все времена свидетельствовал о напряженной работе мысли патрона, характерной для обдумывания какой-нибудь хитроумной многоходовой комбинации или сногсшибательной аферы… К горестной подавленности и тотальному смятению чувств мелодия Глинки не имела никакого отношения. Все товарищи из близкого окружения прекрасно об этом знали. Вот поэтому мы и переглянулись многозначительно со Славой Завалеевым – начальником СБ, расположившимся между мной и Оксаной на заднем сиденье «Линкольна». Чего-то там себе гоняет старикашка!

Шеф заметил этот перегляд в зеркало и смутился: начал откашливаться и сморкаться, пряча лицо в гигантский носовой платок, приобретенный накануне специально для похорон.

С одной стороны, потеря Гнилова была для Дона страшным ударом. Ник-Ник – деловар божьей милостью – держал в своих руках целый ворох административных вопросов, которые, кроме него, никто не мог решить.

– Придется минимум на пару месяцев все бросить в задницу и конкретно засучить рукава, – пожаловался Дон вчера за ужином. – Вот не было печали! Так славно все шло…

Действительно, в последнее время дела фирмы обстояли как нельзя лучше. «Даная» (так именуется наше учреждение) владела монополией на производство, обработку и реализацию всей областной сельхозпродукции. Те сорок процентов оборота, что не удавалось реализовать в пределах области, благополучно сплавляли в другие регионы и даже за рубеж. Можно без ложной скромности заявить, что минимум треть населения страны пьет наш кефир, молоко и то, что из него получается. Трескает наше мясо, колбасы, сосиски, окорока, маринады и полуфабрикаты из всякой всячины, что до поры до времени безбедно пасется на обширных просторах наших фермерских угодий, оборудованных по последнему слову евронауки.

Фирма насчитывала в своем составе что-то около пяти тысяч сотрудников, трудившихся в поте лица как в Новотопчинской области, так и в одиннадцати филиалах, размещавшихся в других регионах. В общем – гигантская машина для качественной кормежки населения, имеющая устойчивую тенденцию к совершенствованию и процветанию.

А теперь чисто умозрительно разделите жизненную сферу всей этой махины на две равновеликие доли – законную и криминальную. Такое разделение имеет место вовсе не потому, что Дон и его ближайшее окружение – конченые негодяи. Оно закономерно вытекает из нашего через зад сформированного общественно-государственного уклада – не буду детализировать, сами все прекрасно знаете.

Так вот, представьте, что вся эта полукриминальная махина опирается на два мощных столба – Дона и Ник-Ника. И в один прекрасный день столб, который поддерживал криминальную половину, стремительно рушится! Половина эта зависает в воздухе. Если не принять экстренных мер и в срочном порядке не соорудить новый столб, вся конструкция в самом ближайшем времени грохнется на землю и разлетится на кусочки…

Вот вам первый аспект восприятия Доном факта внезапной кончины своего вице. Аврал, сумятица, адский труд и нервотрепка – к черту налаженная размеренная жизнь, полная упоительной неги.