Анатолий Сарычев - Рота особого назначения. Подводные диверсанты Сталина

– В чем заключается халтура в черчении тушью? – спросил Соколов, иронически улыбаясь.

«Соколов же морской офицер! И окончил военно-морское училище, где наверняка есть черчение. Хотя кто их разберет, этих особистов? Они могут надеть любую форму и нарисовать какую хошь ксиву [12]! С Соколовым надо держать ухо востро! И ему нельзя верить на слово. Обещать Сокол может не только золотые горы, но и серебряные холмы», – прикинул Федоров, продолжая внимательно наблюдать за руками Купцова.

На листе вырисовывался вертикальный и горизонтальный вид перепонки, которая была на мужике из журнала.

– Ты забыл фронтальный вид. А еще лучше сделать аксонометрию перепонки или рисунок с размерами, – сквозь зубы посоветовал Федоров, чувствуя неприязнь к своему верному напарнику.

– Федоров – тоже умный лейтенант. Я забыл, что ты тоже у нас чертить умеешь! Почти ведь окончил техникум, – улыбаясь, сообщил Соколов, внимательно смотря за руками Купцова.

– Ты мне никогда про техникум не говорил, – покачал головой Купцов, быстро расставляя размеры на двух видах.

– Как и ты мне про институт! – не остался в долгу Федоров, бросая злой взгляд на напарника.

– Брэк [13], лейтенанты! – скомандовал Соколов, поднимая вверх обе руки с открытыми ладонями.

– Виноват, исправлюсь! – хором ответили лейтенанты и, посмотрев друг на друга, неожиданно рассмеялись.

– Это хорошо, что вы даже друзьям все не рассказываете. Молодцы! Если рот и дальше не будете раскрывать, то имеете шанс умереть от старости в собственной постели, – обрадовал кап-два, беря в руки только что законченный чертеж.

Внимательно рассмотрев чертеж, кинул взгляд на свои ноги и приказал:

– Купцов! Теперь сделайте еще один чертеж перепонок, которые на ногах девицы. Что-то мне подсказывает, что это наш шанс нормально выполнить задание! – только успел приказать Соколов, как в дверь коротко постучали.

– Войдите! – скомандовал кап-два, убирая со стола выполненный чертеж ножной перепонки.

Вошел высокий капитан в туго подпоясанной шинели, на левой руке которого имелась красная повязка с белой надписью «Патруль».

За спиной высокого капитана виднелись два автоматчика.

– Предъявите документы! – приказал капитан, презрительно смотря на трех пассажиров в одинаковых спортивных костюмах.

– Представьтесь как положено, товарищ капитан, – попросил Соколов, кладя руки перед собой на стол и откидываясь на переборку купе.

– Встать! Руки вверх! – неожиданно приказал патрульный капитан, хватая себя за карман.

В этот момент поезд резко дернулся.

Капитан вздрогнул, схватился левой рукой за косяк и на секунду отвлекся.

Федоров, не вставая, оперся спиной в Купцова и ударил ногой в живот капитана патруля, от которого тот влепился в противоположную стену вагона, около которой уже никого не было.

А вот в дверь заглянул Усияма в форме майора, прижимая к груди две толстые деревянные плахи длиной больше полуметра.

Поезд снова дернулся, начал быстро набирать ход и за тридцать секунд выскочил за горловину станции. Еще минута, и поезд набрал приличную скорость и понесся по железной дороге, которую вплотную обступил высокий смешанный лес.

– Затащите патруль в купе! – приказал кап-два, снова вынимая из-под стола телефонную трубку.

Соколов прижал трубку к уху, отодвинул, подул в нее и с недоуменным выражением лица положил на место.

Приподнявшись, Федоров достал из-под своего матраса две пары никелированных наручников и передал Усияме, который непонятно как просочился в купе.

– Слушаюсь! – вскинул голову Усияма и, взяв наручники, быстро стал с ними работать.

Буквально через минуту вся троица патрульных была скована двумя парами наручников, правда, рука одного патрульного была скована с рукой другого, пропущенной между ногами соседа.

«В принципе, освободиться можно, но требуются акробатические упражнения. И все равно убежать эта троица сразу не сможет», – оценил Федоров кучу, сваленную в углу купе, которую споро обыскивали Соколов и Усияма.

Через минуту на стол легли две красноармейские книжки и одно офицерское удостоверение.

Поезд начал поворачивать влево, и, выглянув в окно сквозь открытую дверь, Федоров обнаружил, что перед ними стоит всего два товарных вагона, а салон-вагон, в котором они с таким комфортом начали путешествие, исчез.

Куча-мала около двери начала шевелиться, пытаясь принять хоть какое-то приемлемое положение.