Безымянный - Большой обмен подарками

Девушка, сохраняя гордую походку, прошла прямо в зал и, задержавшись в дверях, оглянулась на своего шофера. Тот поймал ее взгляд, кивнул, и она направилась к двери, ведущей в отдельный кабинет.

Отворив дверь, она быстро осмотрела помещение и вошла. Жест с Чириком – за нею. Последним вошел небритый Муса, задержавшийся в дверях и еще раз оглянувшийся.

В кабинете были невысокий стол, мягкий кожаный диван и три кресла. Девушка поставила свою сумку на стол и села на диван, Чирик положил свой пакет также на стол и опустился в кресло. Ритуал был продолжен Серегой и небритым шоферюгой: оба выложили содержимое сумки и пакета. На стол легли маленькие полиэтиленовые упаковки с расфасованным в них белым порошком и шесть пачек стодолларовых купюр, перетянутых резинками.

– Ну что, Алла, привезли, сколько договаривались? – садясь удобнее, спросил Чирик.

Девушка сделала рукой жест, как из дешевой оперетты, и хрипловатым голосом ответила:

– Мы всегда держим слово. Сам знаешь.

Чирик подтолкнул к ней поближе деньги, протянул руку к пакетам. Серега равнодушно посматривал на стол, стараясь боковым зрением не выпускать из виду шоферюгу. Они здесь были прикрывающими, но правила хорошего тона не позволяли откровенно пялиться друг на друга. Чувствуя тяжесть «ТТ» на ноге, Сергей был уверен, что успеет опередить Мусу, в случае чего.

Чирик взял в руку пакеты и для вида покачал их, как бы взвешивая. Серега знал, что это делается для понта: Купава четко приказал показать доверительность и уважение. В конце концов, Алла с Мусой приезжают сюда уже в пятый или в шестой раз, и накладок пока не возникало.

– Будешь перевешивать, дорогой? – спросила Алла и снова ухмыльнулась.

– У меня глаз – алмаз, – ответил Чирик. – И так вижу, что здесь два триста.

– Ты что?! – дернулся Муса; – Здесь три килограмма и пятьсот граммов, как договаривались!

Алла, нахмурившись в первую секунду, побегала глазами по лицам Жеста и Чирика и махнула Мусе рукой:

– Ребята шутят. Скучно им.

Чирик довольно заулыбался: ему удалось раскачать невозмутимого чечена.

– Считай, Алла, – он еще ближе пододвинул к девушке деньги.

Муса чуть вздрогнул, но промолчал и с места не сдвинулся. Алла нарочито небрежно просмотрела одну из пачек.

– Вроде все правильно, а там – шайтан его знает.

Чирик вложил деньги обратно в пакет и отдал его Алле, та протянула ему сумку с товаром.

Дело было сделано. Алла сунула пакет под куртку; Муса подошел к двери и замер, прислушиваясь. Затем чуть-чуть приоткрыл ее и выглянул наружу. До слуха донеслись обычные звуки полупустого кафе – время еще было раннее, около трех часов дня. Как всегда, расставание должно было пройти без происшествий: в эти часы подобные заведения посещают лишь случайные парочки да страждующие с ненасытными глотками, алкаши.

Муса кивнул Алле, и она вышла первой, он – за ней. Чирик, поправив сумку на плече, слегка подзадержавшись, пошел с Серегой следом вялой походкой. Нужно дать курьерам спокойно уехать. Одно из условий – пусть видят, что за ними никто из кафе не пошел.

Посетителей в «Айсберг» набежало немного: две пары беседуют и смеются за крайним правым столиком; три девочки-старшеклассницы шепчутся и хихикают за соседним; еще ближе – три вальяжных «братка» потягивают джин с тоником.

Алла с Мусой напряглись, проходя мимо них: глупо ожидать от русских честности в делах. Но «братки», бросив мимолетный взгляд на эту парочку, уставились на идущих за ними следом Жеста и Чирика.

Серега, встретившись взглядом с «братками», мысленно отматерился. Он знал двоих из них. Это зелепукинские ребятки: Миша Гадкий и Сашка Стриж…

В последний месяц отношения Купавы с Толяном Зелепукиным испортились из-за вечернего клуба «Рондо». Каждый имел там по одной трети, потом Толян начал отжимать в свою пользу долю Купавы. Позавчера была стрелка на Солнечной поляне, за городом: до битвы не дошло, но «авторитеты» расстались явно не недовольные друг другом…

Вовка Ляфман проснулся легко, в хорошем настроении. Открыв глаза, он посмотрел на картину, висящую прямо напротив кровати. Это был масляный пейзаж в черно-красных тонах с маленькой человеческой фигуркой под зонтиком на втором плане.

Сей шедевр Вовка сам сотворил еще пять лет назад, ровно через год после женитьбы на Соне. Он назывался «Я ничего не хочу»… Под диваном пылились еще четыре или пять картин с похожими названиями – они создавались в кошмарное время осознания тщетности бытия. Был у него такой экзистенциальный припадок! А три месяца назад, во время неправдоподобной, просто киношной истории, – в нее Вовка оказался втянут, как он считал, исключительно по причине благожелательности своего характера, – он и познакомился с Аленой.