Анастасия Калько: Шторм на Ладоге (СИ)

— Девочки, скорее вызовите "скорую"! — прокричал он, живо сориентировавшись, — скорее, моей жене плохо!

Он спустился с крыльца и склонился над женщиной:

— Бекки, ты меня слышишь? Я с тобой. Держись, дорогая, сейчас приедет врач…

*

— Он врет! — убежденно сказала Марджи, когда носилки вкатывали в машину, — ты же слышала, как он на нее орал, пока не увидел нас?

— Да, — согласилась Кристель, — это он бил ее. Надо сказать в полиции.

— Потому что иначе он потом убьет ее, — кивнула Марджи. — Пошли сейчас же!

*

Пышноусый помощник шерифа Сонни Валентайн не знал, как отделаться от двух девочек, прошмыгнувших к нему в кабинет. Они наперебой рассказывали ему, как Реджи бил свою жену, а она упала с крыльца, убегая. Одну из малышек угораздило забросить мяч через забор, и в его поисках они услышали шум из дома. "О, Господи, и почему я сегодня не остался дома, чтобы починить гидрант? Вот ведь геморрой! Ну ладно, Редж малость перестарался, вправляя мозги своей бабе, но не сажать же мне парня, с которым мы два года оттрубили в самой адской точке Нама? Может, Бекки сама напросилась… Отстегать бы ремнем этих соплячек, чтобы не совали нос в чужие дворы!".

Кое-как успокоив девочек и заверив, что принял их показания, Сонни сунул им по пакетику сока и леденцу на палочке и спровадил обеих. А потом взялся за телефон.

Приехавшим в участок матерям "свидетельниц" Валентайн посоветовал лучше следить за дочерьми; видимо, девочкам не понравилось, когда их отругали за шалости в чужом саду, и они явились в участок с дикой историей о уважаемом гражданине, шефе полиции, в отместку за то, что он не разрешил им безобразничать в его дворе. И прозрачно намекнул, что неплохо бы следить за тем, что читают и смотрят дети, потому, что если девочки позволяют себе фильмы или комиксы не по возрасту, это может навредить детской психике…

Это сильнее всего подействовало на обеих матерей. Кристель родилась восьмимесячной, очень маленькой и слабой, и врачи не давали ей ни малейших шансов… Натали и ее муж Генри пережили несколько недель кошмара, переселившись в отделение для недоношенных детей и сменяя друг друга у кувеза. День, когда врач сказал, что девочка развивается нормально, сравнялась с доношенными детьми и ее можно забрать из больницы, стал настоящим праздником. Но тревога за Кристель пустила такие глубокие корни в сердце миссис Пинкстон, что не покидала ее никогда.

Мэри Беркли родила дочерей-двойняшек Марджи и Кирстен очень поздно, когда они с мужем уже не думали, что смогут иметь детей. Всю беременность ее пугали возможными последствиями поздних родов, осложнениями, болезнями, патологиями… Когда родились совершенно здоровые крепкие девочки, "доброжелатели" нет-нет да и намекали Мэри, что проблемы у поздних детей могут проявиться в любом возрасте, и миссис Беркли постоянно обеспокоенно присматривалась к дочерям…

"Не может быть, чтобы наши девочки могли такое придумать назло мистеру Уитфилду, — думали матери, увозя дочерей по домам, — они шалуньи, но на такое коварство не способны. А вдруг о них начнут говорить, что они не совсем здоровы?.. Надо присмотреть за ними!".

*

Девочкам дома не дали повторить историю о том, что они видели. "Ну хватит! — рассердилась Натали. — Я сегодня же выброшу на помойку все твои комиксы, если ты еще раз заведешь об этом разговор!". "Дочка, видимо, надо действительно показать тебя врачу, если ты такое придумываешь!" — вздохнула Мэри Беркли.

Миссис Уитфилд после больницы перевели в санаторий для инвалидов, и у нее почти не было шансов когда-либо встать на ноги. Реджи Уитфилда все чаще видели в обществе миловидной секретарши…

*

— Нам не поверили, — констатировала Кристель, когда они забрались в шалаш, построенный в саду Беркли, пока их родители готовили барбекю накануне начала школьных занятий.

— А мои решили, что мы чокнутые, — Марджи понуро смотрела в сторону, — и сказали, что нас надо показать доктору для придурков. Но мы же в самом деле все видели…

— Да, — согласилась светловолосая девочка, — но предки верят не нам, а Уитфилду потому, что он взрослый, да еще и коп.

— Если ты ребенок, значит, дурак и врешь, так они думают, — сделала не по-детски суровый вывод синеглазая девочка. — А знаешь, что я хочу, Кристель? Когда я вырасту, меня никто бить не будет. Я стану сильной и буду всем давать сдачи.

— Я тоже, — кивнула Кристель, перекинув косу через плечо. — И не будем больше говорить об этом деле, раз нам никто не верит.