Владимир Шитов - Опасные заложники

"Интересно, кто мог заложить Святого, неужели Таксист, что малолетних девчат совращал? Его неделю тому назад загребли фараоны".

Вот так, не спеша, кирпичик к кирпичику, Наумов собирал сведения, о которых знал Стас и, неведомо для себя, информировал Наумова, помогая раскрывать нераскрытые преступления.

Вечером после работы Наумов приехал к Кажакину, возвратил ему похищенные бандой Стаса драгоценности и деньги, посоветовав хранить их в страховой компании, а потом шутя заметил:

— Тебе с твоими способностями краж бояться не приходится, преступники теперь будут обходить твой дом стороной.

Посмеявшись, распив несколько бокалов шампанского, довольные друг другом они расстались.

Перед расставанием Кажакин сказал Наумову, чтобы тот не говорил Галине о происшедшем. Он предупредил и родителей, оберегая жену.

Без всяких осложнений, в установленный природой срок у Кажакина родилась дочь. Зная желание семьи Крессе и мужа, Галина Ждановна предложила назвать ее Франсуазой. Кажакин был рад, что жена разгадала его тайное намерение, и благодарен ей за чуткость. Нежно поцеловав ее в щеку, он сказал:

— Если бы ты знала, как я тебе благодарен за дочь и за все, что ты для меня делаешь!

— Я не знаю, но хотела бы это знать, — скромно попросила она.

— Я — самый счастливый человек на планете, очень сильно люблю тебя и сделаю все, что ты захочешь.

— У меня есть ты и мне больше ничего не надо, Большой Человек, — проникновенно сообщила она ему.

Когда Галина Ждановна оправилась после родов, Кажакины решили сделать крестины. На крестины маленькой Франсуазы прилетели супруги Крессе, безмерно благодарные зятю за память об их дочери. Теперь ее душа нашла постоянный приют в теле маленькой Франсуазы. Господин Крессе отошел от дел, поручив управление своим концерном директору. Супруги Крессе, как родные дедушка и бабушка, помогали Галине Ждановне ухаживать за ребенком.

Галину Ждановну они называли доченькой. Эго слово им раньше трудно было произносить, но теперь они говорили его от всей души; Галине и им стало легко общаться между собой.

Трудно было поверить, что Галина Ждановна всего лишь год назад покинула индейский лагерь, была дикой женщиной, понимавшей жизнь не умом, а сердцем. Теперь она чувствовала себя в любом обществе так же свободно, как когда-то в сельве. Но по отношению к своему мужу она осталась чистым, беззащитным, любящим существом, легко ранимым и преданным, как мать своему ребенку.

В ее отношении к мужу переплелось чувство гордости за него, как за почетного вождя их племени, благодарности за его заслуги перед ее соплеменниками, горячей любви к мужчине. Радость материнства, любовь мужа и других близких создали ей "парниковые" условия жизни. Она не знала, что очень немногие могут позволить себе такую роскошь, в какой живет она. В мире по-прежнему господствовали нищета, голод, болезни, безработица, все те язвенные болезни общества, которые были присущи ему в двадцатом веке.

Какие бы парниковые условия не были созданы для жизни Галины Ждановны, ее пытливый ум помог ей в конце концов понять, что так, как они, живут только избранные, что ее муж является вождем белых людей. Она знала способности мужа перевоплощаться, перемещать на расстояния не только свою душу и тело, но даже космические корабли.

Она часто просматривала видеофильм, заснятый мужем в индейском лагере. Видя на экране родителей и родственников, она как бы приходила к ним в гости и отдыхала вместе с ними. Как-то Кажакин, возвратившись вечером с работы домой, застал жену у экрана. Он поцеловал ее в щеку и поинтересовался:

— Мне кажется, тебя что-то мучает. Поделись со мной, может быть, я смогу помочь.

— Как бы я хотела побывать всей семьей дома, у родителей. Узнать, как они живут. У меня что-то сердце стало болеть. Не случилось ли у них какого-нибудь несчастья?..

— Франсуаза у нас еще маленькая и с ней ни о каком путешествии к твоим родителям нечего и думать. Когда она подрастет, тогда мы все и побываем у них. А чтобы развеять твои наваждения, я вечером один слетаю к ним и все разузнаю, — успокоил он ее.

Ночью, когда Галина Ждановна уснула, душа Кажакина полетела в покинутый индейцами лагерь и, облетев все дома, насчитала двадцать шесть индейских трупов, которые еще не успели разложиться. Тогда она прилетела домой к Буне и сообщила трагическое известие, которое последнего прямо-таки потрясло. Переварив в голове услышанное, он по правительственному видеотелефону связался с президентом страны и сообщил ему о постигшем индейцев горе. Буне рассказал президенту о полете Кажакина. Последний по телефону повторил президенту то, что ранее сообщил Буне.