Владимир Шитов - Опасные заложники

Старик, упав на пол, сжался в комок, ожидая продолжения избиения. По-видимому, он уже привык к такому обращению со стороны шамана. Не дождавшись, продолжения, старик удивленно посмотрел сначала на шамана, а потом на Кажакина, которому посылал свои импульсы:

— Он меня всегда бил на полу, а сегодня почему-то впервые пожалел.

Кажакин, встав перед шаманом, сердито заметил ему:

— Хоть ты и старший шаман, но стариков обижать нельзя. Если об его избиении узнают его родичи, то они заберут его к себе домой и тебе тогда труднее будет справляться со своими обязанностями.

Он не спеша протянул руки к маске, демонстрируя намерение снять ее с головы шамана, но давая ему возможность успеть среагировать на это движение. Повязка на его голове не давала возможности шаману читать те мысли, которые не были предназначены для него.

Поведение Кажакина не понравилось шаману. Он сердито схватил его за кисти рук своими когтистыми лапами, поросшими густой шерстью, как у обезьян, и с усилием попытался опустить их, тогда как Кажакин с большим трудом, но все же оставил свои руки в полусогнутом положении, правда, он отказался от попытки снять с шамана маску. Глядя в прорезь маски шамана, он послал ему с возмущением импульс:

— Я тебе не дряхлый старик, которого ты обижаешь.

Если сейчас же не отпустишь мои руки, то мне придется сделать тебе больно.

Шаман, отпустив руки Кажакина, удивленный его силой, отошел в сторону.

— Я пришел к тебе не мерятся силами, а побеседовать. Ты желаешь со мной беседовать или нет?

Шаман отрицательно покачал головой.

— Учти, я на тебя обиделся, поэтому больше никогда к тебе не приду. Ты понял?

Шаман утвердительно кивнул головой.

— Младшего шамана больше не будешь обижать? — наконец-то найдя способ общения с существом, поинтересовался Кажакин.

Шаман отрицательно покрутил головой.

— Тогда я его родственникам ничего не буду сообщать об увиденном. Мне здесь в лагере индейцев больше делать нечего, сегодня я его покину.

Шаман с удовлетворением закивал головой. Кажакин, простившись с обоими шаманами, оставил их. Направляясь к жилищу Меткого Томагавка, он чувствовал, что его сопровождает душа неведомого существа.

Вождя Кажакин застал в кругу семьи. Из ведерного горшка они доставали приготовленное в специях мясо крокодила и лакомились им. По тому, как они его ели, видно было, что свой первый голод они уже давно утолили и теперь не спеша наедались впрок. От такого угощения Кажакин отказался. На всякий случай он также отказался от предложенной Гордой Ланью кружки козьего молока. Догадливо засмеявшись, индианка с удовольствием сама опорожнила содержимое кружки.

— Ну как, поговорил с шаманом? — закуривая трубку, поинтересовался вождь.

— У меня с ним беседы не получилось. Он оказался грубым и негостеприимным, поэтому больше я никогда не захочу с ним встретиться, — скорее для души барабашки сообщил он.

— Он у нас такой, — беззаботно улыбнувшись, признался вождь.

Кажакин решил больше с вождем о шамане не говорить, чтобы не напутать его и не насторожить.

— Я сейчас покину вас и прошу никаких проводов мне не устраивать.

— Может быть, переночуешь у меня дома, а завтра с утра отправишься к своему племени? — хитро блеснув глазами, поинтересовался вождь.

— Я но хочу вас беспокоить своим присутствием, — дипломатично ответил Кажакин.

— Можно я тебя провожу до сельвы? — робко поинтересовалась Гордая Лань.

Долгим взглядом посмотрев на нее, прочитав мольбу в ее просьбе, Кажакин не решился отказать ей в таком удовольствии.

Когда они с индианкой шли к зеленой стене леса, Кажакин почувствовал, что душа барабашки наконец-то покинула его, убедившись, что пришелец не обманул ее и действительно выполняет свое обещание.

Гордая Лань, проходя мимо соплеменников с избранником своего сердца, гордо несла свое совершенное, голое тело. Только ее распущенные, пышные волосы мешали окружающим полностью созерцать ее фигуру. Многие поколения вождей женились на самых красивых девушках своего племени, и эта селекция в лице Гордой Лани дала конечный результат совершенства человеческой фигуры. Поэтому, идя с ней, Кажакин как мужчина не мог не любоваться формами ее тела, только разум, культура и порядочность сдерживали его от проявления любовной ласки по отношению к на все согласной, любящей его женщине. Без всякого наркотика он был в плену ее чар.

— Большой Человек, как тебя зовут в твоем племени? — с грустью обратилась к нему девушка.