Михаил Парфенов - Оскал «Тигра» (сборник)

Здесь, на ровной поверхности, нашим «тиграм» не было равных. Наша пушка с дальнобойностью в две тысячи метров против русской, не способной поразить нас с дистанции свыше пятисот. Наша задача была довольно простой – уничтожить противника, пока он не приблизился к нам ближе пятисот метров.

Численный перевес на этом участке битвы был на нашей стороне, и мы устроили иванам настоящее пекло. Я видел, как один за другим вспыхивали их танки в попытке добраться до нас. На месте командования я бы сейчас дал приказ остановиться и бить вражеские машины с безопасного расстояния, пока их контратака не захлебнется, и только потом продолжил наступление. Но у командования были иные планы, и мы неслись навстречу друг другу, чтобы схлестнуться в смертоносном бою.

Внезапно справа выскочило несколько «тридцатьчетверок», умудрившихся скрытно подобраться достаточно близко. Они шли наперерез нам.

– Зигель, танк на три часа! Шестьсот метров! – заорал я, срываясь на хрип. – Карл, не дай им обойти нас с фланга!

Ланге повернул «тигр», направив его на стремительно сближавшиеся с нами «тридцатьчетверки». Они неслись на предельной скорости, стреляя с ходу. Русские в отличие от нас часто били, не останавливая своих машин. Это крайне сложно, любой холмик или выемка на поверхности смещали прицел, но, надо сказать, у многих иванов получалось наносить урон нашей технике таким способом. А если они били по окопам или бегущей пехоте, то там даже смещение прицела не играло особой роли – кого-то все равно секло осколками.

Несколько снарядов, выпущенных прорвавшимися «тридцатьчетверками», разорвались совсем близко, а один даже царапнул нас по броне. Но толку от их огня пока не было. Ланге остановил «тигр», и Зигель дал ответный выстрел. На этот раз он не промахнулся! Снаряд ударил в передовой русский танк возле люка механика, и машину обволокло дымом. «Тридцатьчетверка» еще какое-то время двигалась на нас, но потом замерла на месте. Если из экипажа кто-то остался в живых, то не вылез, опасаясь пулеметной очереди.

– Предпочитают задохнуться от гари в своей консервной банке, – зло прошипел Вилли Херманн.

– Не беспокойся, – успокоил его я, – еще настреляешься.

Вдруг сильный удар сотряс наш «тигр». Я резко обернулся, вглядываясь в смотровую щель командирской башенки. Одна из «тридцатьчетверок» все же обошла нас с фланга и теперь представляла реальную угрозу! Снаряд попал в боковую броню, но нам сильно повезло: он прошел по касательной. Ударь он ниже на десяток сантиметров – и конец нашей гусенице. Мы бы надолго встали здесь. А если бы русский не спешил и остановился для точного выстрела, то вполне мог разворотить нам бензобаки.

На разворот башни и выстрел у нас времени не было, но, к счастью, «пантера» справа от нас не дала русскому танку сделать повторный выстрел, уничтожив его из своей мощной пушки.

Оставшиеся на фланге две «тридцатьчетверки» поспешно отступили, не пожелав оказаться сожженными. Мудрое решение. Продолжи они вдвоем атаку на десяток «тигров» и «пантер», участь их была бы предрешена, а толку от героизма никакого. Только потеряли бы свои машины и сами погибли.

Пока мы отвлекались на «тридцатьчетверки», наши гренадеры при поддержке других танков успешно продвигались вперед. Им предстояло захватить небольшое село, где закрепились русские артиллеристы и пехота. Это село являлось промежуточной целью, но нам во что бы то ни стало необходимо было взять его под контроль, чтобы не иметь в тылу сильной огневой позиции врага.

Там уже завязался жестокий бой, несколько наших машин горело. Ланге включил восьмую передачу, и «тигр» на полной скорости рванул к селу. Следом за нами шло несколько «пантер».

Я видел, что гренадерам приходится тяжко. Русские шквальным огнем вынудили их залечь и передвигаться только ползком. Стрельба наших САУ и танков наносила противнику серьезный урон, но русские продолжали остервенело драться, не желая сдавать позиций. Им даже удалось на время остановить продвижение нашей техники. В немалой степени этому способствовало нагромождение защитных рвов, ежей, колючки и минных полей.

Гренадеров подняли в атаку, и они бросились вперед, пытаясь преодолеть заграждения. Русские не стали ждать, ощетинились штыками, ринулись в атаку.

Нашим пехотинцам приходилось пока рассчитывать лишь на собственные силы. И, судя по всему, им вряд ли выдержать такой яростный напор русских, готовых биться до конца за каждый метр своей земли.